Владимир Путин на Петербургском международном экономическом форуме ожидаемо поднял тему экологии и энергоперехода. И чувствовалось, что он в первую очередь обращается к западной аудитории. Он сказал, что мы последовательно наращиваем долю низкоуглеродных источников энергетики — атом, водород, гидростанции, а также что у нас природный газ, который хоть и углерод, но самый чистый. И особое внимание президент уделил тому, что мы не только много выбрасываем СО2, но и много поглощаем благодаря огромным лесным запасам. И напомнил о целой индустрии, которая сейчас создается в мире, — рынок углеродных единиц.

Если простым языком, то, допустим, компания произвела столько-то выбросов. Взамен она покупает углеродные единицы. Можно на бирже, а можно вложить деньги в экологические проекты — грубо говоря, посадить деревья. Но потом встает самый важный вопрос: а как доказать другим странам, что какая-то компания уже расплатилась за вред, который она нанесла природе? Комментирует руководитель спецпроектов ФНЭБ Александр Перов.

Александр Перов руководитель спецпроектов ФНЭБ «Это как раз очень большой вопрос. Почему? Потому что для того, чтобы подобного рода сокращения могли зачесть, необходимо данные сокращения каким-то образом верифицировать. То есть данные проекты должны будут проходить соответствующую процедуру проверки в признанных международных организациях, которые этим занимаются. То есть сейчас просто так, например, какая-то компания если, не знаю, посадит где-нибудь елочки, то она не сумеет доказать на международном уровне, что каким-то образом она сократила выбросы парниковых газов».

Вопрос этот не случаен. Европа намерена ввести углеродный налог. И для России он может стать большой проблемой. ЕС собирается брать деньги с компаний, в том числе российских, которые поставляют товары с углеродным следом, — то есть при их производстве был выброс определенного количества СО2, и за это придется заплатить.

Поэтому сейчас и встает вопрос о том, кому компании будут платить. Европейцам? Или же они смогут оставить климатические деньги в своей стране, чтобы принести пользу и бюджету, и родной природе. Об этом надо задумываться сейчас, а когда ЕС определится со всеми параметрами, — обсуждать уже с ним, говорит главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов.

Алексей Громов главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов «Обсуждать можно условия, на которых Россия будет поставлять углеводороды, только тогда, когда это стимулирование появляется в виде какой-то нормы, закона и так далее. Пока этот проект еще только-только разрабатывается в Европе. Поэтому мы пока еще даже не знаем его основных положений и можем пока строить догадки: во сколько миллиардов долларов дополнительных расходов он нам обойдется».

Мы не единственные, кого волнует проблема европейского углеродного налога. США тоже относятся к этому настороженно. Здесь мы похожи. И у них, и у нас много выбросов. Но и у них, и у нас много лесов. А у Европы лесов, наоборот, мало, их давно вырубили. Зато Евросоюз намерен хорошо заработать на тех, кто не только загрязняет, но и очищает. И, как заметил в интервью Business FM президент — председатель правления ВТБ Андрей Костин, почему-то не особо заботятся о тех, у кого с энергетикой вообще все плохо — хоть с зеленой, хоть с грязной:

— Сегодня миллиард людей в мире вообще живут без света. Им точно наплевать — это углеводород, нефть, газ или уголь. У них лампочки Ильича нет, нечего даже вкручивать. И эти вопросы тоже надо обсуждать — хорошо, когда речь идет о Европе, она маленькая, у них там все есть, они ветряки ставят.

— Но у них нет леса. А у тех, у которых нечего вкручивать, пока джунгли.

— Это тоже верно, да. Европа начала вводить потенциальные ограничения для российских компаний, но сегодня Путин хорошо сказал: «Посчитайте, что выгоднее? Может, лучше посадить дерево у вас в районе, чем покупать углеводородную единицу где-то у кого-то на Западе».

А дальше предстоят большие переговоры. Россия к ним готовится. В прошлом году правительство разработало план по сокращению парниковых газов с конкретными, кстати, цифрами. К 2050 году объем выбросов должен составить 2 млрд тонн эквивалента СО2, или 36% от 1990-го (на этот год ориентируются и другие страны). Но наши цели значительно скромнее, чем у других государств. И на эту тему, конечно, предстоит еще много тяжелых переговоров с ЕС. Наша цель — добиться того, чтобы российские углеродные единицы признали в Европе, а не встали в модную экологическую позу и не сказали: у себя вы можете как угодно заботиться об экологии, но нам заплатите. На кону — десятки миллиардов евро.