После каждого резонансного преступления с использованием огнестрела звучат предложения по ужесточению оборота гражданского оружия в стране. Так, в Думе, рассуждая о том, как лучше выполнить поручение президента, звучат самые разные предложения, в том числе экзотические. И повысить возраст для выдачи лицензии на оружие, и выдавать ее только тем, кто служил в армии, и даже мониторить соцсети у тех, кому оружие уже разрешили. Проблема в том, что панацеи на все случаи жизни все равно нет и быть не может. У казанского нападавшего в соцсетях и в офлайновом поведении, например, все до последнего момента было чисто.

Также можно усилить охрану каждой школы, выделив даже на это госфинансирование. Однако, например, опыт США говорит о том, что после усиления охраны школ преступники стали просто чаще стрелять в других местах. Например, в церквях. Можно вообще пойти по самому простому пути и запретить конкретный вид оружия — гладкоствольное ружье турецкого производства Hatsan Escort, которое использовал как казанский нападавший, так и Владислав Росляков, устроивший массовое убийство в техническом колледже в Керчи в 2018 году. Тогда погиб 21 человек.

Таким образом, получается, что после последнего «массового расстрела» прошло три года. В течение каждого из этих трех лет в России совершалось в среднем не менее 20 тысяч убийств в год на 146 млн человек, причем в последнее время число убийств сокращается. Для сравнения, в США, где число стволов у гражданского населения больше численности этого населения в 320 млн человек, в 2019 году было зафиксировано 16,4 тысячи убийств. Таким образом, у нас примерно в два раза больше убийств на 100 тысяч населения, чем в до зубов вооруженной Америке. При этом в России, как писали СМИ, на руках у населения находятся немногим более 7,3 млн легальных стволов, разрешения на оружие имеют примерно 5 млн человек.

Из всего зарегистрированного оружия почти 90% — это гражданское огнестрельное оружие, например охотничье, 150 тысяч — боевое стрелковое, 94 тысячи — служебное и около 3 тысяч единиц — холодное оружие. При этом даже в Росгвардии, которая контролирует оборот гражданского оружия, признают, что официально зарегистрированное оружие очень редко используется при совершении преступлений. Так, в год с использованием зарегистрированного оружия происходит 500-600 преступлений. Но это всех преступлений, а не только убийств. В год не более 0,2% людей, легально владеющих огнестрельным оружием, подвергаются уголовному преследованию. То есть это, как правило, очень законопослушные люди.

Именно убийств с использованием именно легального оружия, таким образом, ничтожная доля. Большинство убийств у нас происходит вообще на бытовой почве с использованием первого, что попалось под руку. Однако никому не придет в голову запрещать, скажем, кухонные ножи или топоры. По данным, которые можно найти в Сети, всего же от огнестрельных ранений погибают 4-5 тысяч человек в год. Но когда речь об огнестреле, почти всегда для преступных целей используется нелегальное оружие, оборот которого в нашей стране, по разным оценкам, составляет от 1,5 млн до 15 млн стволов.

Весьма любопытно и то, что опыт многих стран показывает: вслед за кардинальным ужесточением контроля за гражданским оружием, как правило, происходил всплеск тяжких преступлений. И наоборот, либерализация правил владения гражданским огнестрелом почти никогда не приводила к таким последствиям. Наоборот, число тяжких преступлений снижалось. Есть лишь одно исключение из общего правила — Венесуэла. После того как там еще при Уго Чавесе разрешили гражданский огнестрел, страну захлестнула волна насилия. А вот в относительно близкой нам Молдавии разрешение свободного владения гражданским оружием привело к снижению числа убийств и тяжких преступлений. Как и в Эстонии, Чехии или Болгарии.

Если не полностью предотвратить преступления, подобные тому, что произошло в Казани, то минимизировать угрозы таковых можно только комплексными мерами. Начиная с работы по снижению общего уровня нетерпимости, агрессии и насилия в обществе на всех уровнях, в том числе в телепередачах и домашнего насилия, и заканчивая восстановлением работы школьных психологов. Есть что улучшить и в работе силовых структур. Которые иногда злоупотребляют применением насилия, а иногда, когда надо, их не дозовешься или их нет на месте. Начать хотя бы с того, что казанский убийца шел в 9 утра по улице к школе, помахивая ружьем на виду у прохожих и камер видеонаблюдения. И его никто не остановил.