В интервью иранскому информационному агентству ИРНА накануне визита в эту страну министр иностранных дел России Сергей Лавров вновь заговорил о дедолларизации национальных экономик и отказе от контролируемых Западом платежных систем. Показательно, что на эту тему постоянно высказывается российский МИД, не имеющий никакого отношения к экономике, бизнесу и финансам, но практически никогда — Минфин или Банк России. Просто они лучше понимают реальность. Может ли Россия полностью отказаться от доллара во внешней торговле и создать национальную платежную систему, которая реально станет международной?

Неудивительно, что эти слова главы российской дипломатии прозвучали именно в интервью иранскому агентству. Иран давно, гораздо дольше России живет под международными финансовыми санкциями. Более того, его отключили от общества всемирных межбанковских каналов связи — той самой системы SWIFT, возможностью отключения от которой периодически пугают Россию.

На данный момент двумя главными валютами международных расчетов остаются доллар и евро. Причем в октябре 2020 года, по данным SWIFT, евро с долей 37,82% в моменте даже обогнал доллар (37,64%). Относительно активными валютами международных расчетов являются британский фунт, японская иена и канадский доллар (около 12% на всех). Но проблема в том, что у России плохие отношения со всеми странами, использующими самые популярные валюты в мировых финансовых операциях.

При этом Евросоюз (суммарно, не отдельные страны) по-прежнему остается главным внешнеторговым партнером России: на его долю в 2020 году приходилось 38,5% российского товарооборота. Но Евросоюз — тот же «Запад», зависимость в расчетах от которого мечтают преодолеть российские дипломаты. И он точно не будет торговать с Россией за рубли, в том числе не будет покупать на них российский газ.

Казалось бы, для серьезной дедолларизации Москва могла бы договориться с Китаем — это самый крупный торговый партнер России из отдельных зарубежных государств, причем с большим отрывом. Но доля юаня в международных расчетах не превышает 2%, а сам Китай предпочитает торговать за доллары и евро. При этом КНР, в отличие от России, не находится под западными санкциями. А у Москвы нет никаких экономических и политических рычагов, чтобы «заставить» Пекин переходить во взаимных расчетах на национальные валюты, если это не будет выгодно ему самому.

Главная проблема, которая мешает России переходить в расчетах с зарубежными странами на рубли, — слабость ее экономики. А также слабость рубля, его волатильность и отсутствие полной международной конвертируемости. Главная проблема, которая мешает России создать собственную полноценную международную платежную систему, — опять же слабость экономики и отсутствие доверия к такой системе у иностранных контрагентов. Причем даже у тех, кто не имеет политических претензий к стране.

В России уже не первый год работает национальная платежная система «Мир». Но в стране нет ни одного хоть как-то причастного к экономике и финансам чиновника, который бы публично говорил о возможности превращения «Мира» в полноценную международную платежную систему. Просто потому, что этого не произойдет. Технически можно создать «русский SWIFT», только кто им будет пользоваться за пределами России? А если не будут, зачем он нужен?

С тем же Ираном Россия, конечно, может пробовать активно торговать за рубли и иранские риалы. Только Ирану не особо нужны рубли, а России — риалы. И объем двусторонней торговли у стран не такой большой, чтобы это как-то радикально уменьшило долю доллара и евро в российских расчетах.

Задача российской дипломатии — в идеале — улучшать отношения с другими странами и способствовать снятию санкций с Москвы. А грезить о расчетах в национальных валютах и независимости от западных платежных систем можно не раньше чем рубль и российская экономика станут реально значимыми и влиятельными мировыми величинами. Между прочим, Китай пока не может этого добиться, даже занимая первое место в мире по численности населения и объему внешней торговли и уверенное второе — по размерам национальной экономики.