Зачем человеку улучшать свои способности в эпоху развития искусственного интеллекта? Когда чипирование станет массовым явлением и насколько это безопасно? И какую цель преследовал Илон Маск, когда создавал компанию Neuralink? Об этом в подкасте «Как это устроено» рассказал председатель совета директоров Biolink.Tech и, как он себя называет, «первый на планете профессиональный киборг» Евгений Черешнев. С ним беседовали Екатерина Кухаренко и Надежда Донских.

Катя: Евгений, пять лет назад вы вживили себе под кожу NFC-чип, с помощью которого можно расплачиваться в кафе, открывать двери, хранить данные. Расскажите, пожалуйста, есть ли какие-то результаты этого эксперимента и что он дал лично вам?

Евгений Черешнев: Это был научный эксперимент с очень узкой задачей: понять, как себя будут чувствовать наши дети — люди, которые уже не могут отключиться от интернета.

Рассуждения о бионике или о том, что рано или поздно человек будет иметь какие-то имплантаты, которые его улучшают или помогают, — это не вопрос «будет или не будет?», это вопрос «когда?». С этой точки зрения биочип был хорошим «окном». Помимо технологических я понял много психологических вещей — например, как ты будешь испытывать дискомфорт через много лет, когда «фонишь» всем телом. Пишется вообще все, что ты делаешь: каждый взмах ресниц, каждое движение, каждый поступок, каждая координата, каждое биение сердца. И на этих данных можно делать достаточно много выводов.

Основной результат связан именно с большими данными, он, собственно, и привел к концепции цифрового ДНК. Если у тебя достаточно данных о человеческом поведении в динамике, данных о миллионах или десятках миллионов других людей, то ты можешь смотреть не на чертеж тела, а на чертеж человеческой психики, предсказывать множество событий. В принципе, пусть пока и в очень упрощенном виде, это уже используется в маркетинге и программируемой рекламе. Все рекомендательные системы построены на машинном обучении, которое изучает поведенческие паттерны. Мы живем в эпоху манипуляций, когда тебе продают не то, что тебе нужно для развития, а на что есть спрос.

Вторая история, которая связана не столько с чипом, сколько с изучением того, как данные влияют на человека. Я считаю, что мы биологические роботы с конечным сроком годности. В сухом остатке ничего, кроме информации, не имеет значения — каждый из нас рождается с чистой нейронной сетью в голове, что-то в течении жизни «считает» и неизбежно умирает. Имеет значение только информация, которую удалось оставить. У меня не было никакого страха, потому что любое знание — как автомат Калашникова. Оно может просто стоять в шкафу, вопрос — у кого оно в руках. Просто удалось увидеть, на мой взгляд, колоссальный потенциал, который мы еще только чуть-чуть вскрываем. Цифровая ДНК присутствует у каждого человека, у ста процентов компаний, у точки на карте и даже у чего-то вроде йогурта на полке магазина. Это заставляет задуматься о том, что в принципе очень много вещей, которые мы считаем уникальными, чудесными, случайными, они совершенно не случайны. Они все имеют причинно-следственные связи. Многие из них математически просчитываемы, и вообще возникает вопрос о свободе воли, наличие которой очень сложно доказать, когда ты понимаешь, как в принципе построена информация.

Надя: Вы активно пользовались чипом по его прямому назначению — расплачивались в кафе и так далее? Как это на примитивном уровне происходит?

Евгений Черешнев: Чип сам по себе примитивен, по сути, это маленький мини-компьютер под кожей. Это ничем не отличается от того, когда вы подносите Apple Pay или Аndroid Pay к терминалу, просто денежка списывается, и все. То же самое: проходите в метро — вместо телефона вы прикладываете руку. Можно открывать машину. Физически привыкаешь к этому и начинаешь так жить.

С точки зрения кибербезопасности криптостойкие биочипы, кстати, в разы более надежный способ, чем биометрия — отпечаток пальца или распознавание по лицу. Многие думают, что это какая-то магия — компьютер видит отпечаток пальца или лицо. На самом деле нет. Любая биометрия — это всегда технический способ пересчитать некий в случае лица 3D-ландшафт. Когда смотрите на iPhone и он распознает ваше лицо и разблокируется, на вас в реальности смотрят 30 тысяч инфракрасных сенсоров. Они строят очень сложный ландшафт лица, и машинное обучение умеет вычислять, что вы — это вы, даже по частичному изображению лица. Но вот в чем подвох. В любом случае все, что я сейчас сказал, пересчитывается в некий набор нулей и единиц. Машина ничего больше не умеет делать, кроме как принять информацию на вход, посчитать и куда-то передать. Машина — это очень примитивно, никакого искусственного интеллекта почти нет.

И если у тебя украли традиционный логин и пароль, самое страшное, что может случиться, — ну, деньги потеряешь, ну, сменишь логин и пароль, а если у тебя украли отпечаток пальца или изображение лица, сигнатуру, то в первом случае у тебя десять попыток в жизни, во втором — одна. Если у вас украдут биометрические параметры, переведенные в машинный код, считайте, что хакеры украли их навсегда. Ваши отпечатки пальцев, лицо и голос всегда можно будет использовать против вас или просто для совершения преступлений, которые можно маскировать под вас, оставляя нужные властям цифровые улики.

Сегодня биометрические данные хранятся в так называемом Secure Element (безопасном элементе). Это, условно, такой «черный ящик», из которого ничего нельзя достать даже самому производителю смартфона. Изображение лица и отпечатки хранятся там, и производители сторонних приложений доверяют этому «черному ящику». Именно поэтому, например, приложение «Госуслуги» или Альфа-банк позволяют вам авторизоваться через функцию распознавания лиц — у них есть описание системной архитектуры, которое доказательно гарантирует невозможность получения доступа к безопасному элементу других приложений и даже разработчика смартфона.

Но абсолютной гарантии даже эта технология не дает. Если у вас очень много денег и вы, например, огромного масштаба спецслужба, обладающая профильной экспертизой и оборудованными лабораториями, способными, условно, погрузить смартфон в почти абсолютный ноль, то есть остановить всю физическую активность на атомарном уровне, — вы сможете все извлечь.

В этом смысле история с традиционной многофакторной идентификацией — более правильная. Это когда не важно, о чем речь — о вводе пароля, или приложении отпечатка пальца, или распознавании лица, но одного типа данных совершенно точно недостаточно для того, чтобы идентифицировать человека: всегда придется сообщить системе что-то еще — или пин, или пароль, словом, какой-то динамический код, а не постоянный (как отпечаток пальца, который не меняется всю жизнь). Человек такие коды каждый день придумывать не хочет, ленится. Поэтому его взламывают. Эту историю с постоянным созданием уникальных кодов как раз и может на себя взять криптостойкий биочип. Чип может постоянно что-то менять, генерировать вашу новую идентификацию, и ее украсть будет бесполезно — она через секунду новая. С этой точки зрения бионика в разы безопаснее, чем пара логин — пароль или просто биометрия.

Надя: В Бельгии есть стартап по вживлению микрочипов. В Швеции люди активно вживляют себе чипы с банковскими картами и ключами. Очевидно, процесс уже не остановить. Когда, по вашим прогнозам, это явление может стать массовым?

Евгений Черешнев: Абсолютно все современные технологии, кроме одной (имеется в виду блокчейн, который по сей день никто взломать не смог), небезопасны, дырявы. И если, допустим, в самолете к вам подсел злоумышленник, он может клонировать ваш подкожный чип, если знает, где он. Но в организме не так много мест, куда можно имплантировать. И получается, у него есть весь доступ, который есть у вас. Это только один вектор угроз. Можно к турникету приложить считыватель. Ты приложил руку, и помимо того, что тебя пустили, клонировали весь твой чип. Условно говоря, нет защиты, уникальности одной операции здесь и сейчас. И то, что у нас в банках используется достаточно давно, все эти разовые пароли, несмотря на то, что они придуманы десятилетия назад, это до сих пор прогрессивные методы киберзащиты. С точки зрения массовости все [технологии] — абсолютное дно, кроме одной, как я уже сказал. А если говорить про действительно передовые технологии непосредственно чипов и нейроимплантов — здесь тоже лидер один: технология компании Neuralink, которую возглавляет Илон Маск.

Катя: В чем особенность его чипа? Насколько я понимаю, это чуть ли не первый и единственный чип, который вживляется в мозг?

Евгений Черешнев: Так и есть. Это достаточно большой чип — больше 23 на 8 миллиметров, хотя они сейчас активно его уменьшают. Чтобы его имплантировать, надо в заднем торце черепной коробки выпилить пропорциональный кубик, вставить чип, подключить его через специальные электроды — проводки, которые тоньше человеческого волоса, в конкретные нейроузлы мозга и «закрыть крышку». Это совершенно другой подход, это просто на порядки опережает все, что было сделано до этого. Маск — гений в том смысле, что он не стал бросаться с шашкой на танк. Вместо того чтобы сказать: «Мы завтра начнем всех чипировать», что, естественно, встретит колоссальное сопротивление населения в силу непонимания, он позиционировал Neuralink как решение для парализованных людей, которым имплантат позволит получить шанс на вторую жизнь — ведь е с его помощью можно, во-первых, получить способ взаимодействия с реальным миром — чип тут выступает как интерфейс, а во-вторых, чип сможет стимулировать определенные зоны мозга, позволяя нашим природным системам восстанавливать свою активность. Определенные участки мозга за счет такой нейростимуляции действительно могут в ряде случае восстанавливаться. Люди, которые лежат плашмя, могут перестать быть овощами. Но реальная задумка у него немножко другая. И в этом смысле я с ним согласен.

Про человечество надо знать одну очень важную вещь. Мы не можем считаться биологической формой жизни, мы скорее техногенная форма жизни. Почему? Потому что наш далекий предок, вместо того чтобы очень долго ждать какого-то функционала своего организма, взял сторонний инструмент — палку-копалку — и пошел решать свои проблемы. И дальше это привело к тому, что если нам сейчас что-то нужно, мы даже не задумываемся, что есть эволюция, надо подождать. Мы обрушиваем всю силу инженерной мысли, и у нас через два-три дня получается то, что нам нужно. Начиная от автомобилей и заканчивая секвенированием генов (CRISPR). И это делается не эволюционно, а технологически. Искусственный интеллект мы создаем с тем же подходом. И тут есть проблема. Если за 100% взять все активности, которые совершаются человечеством на планете Земля, то искусственный интеллект делает 5%, а 95% делает человечество, но это все тикает. Есть масса задач, которые без машины решать нельзя. Количество растет, и оно в определенный момент перейдет в 50%, а потом будет наоборот: 5% делают люди, 95% — машины. Возникает вопрос с эволюционной точки зрения: а кто вообще имеет значение больше — мы или тот, кто реально работает? Понятно, что искусственный интеллект сейчас «тупой» и далек от того, чтобы себя осознать, но мы делаем все, чтобы это случилось, чтобы появился кто-то или что-то, что умеет вести себя, как человек, только лучше. Но если мы сделаем в определенный момент суперинтеллект, в том числе самообучение, то мы в этот момент просто перестанем существовать.

Чтобы не остаться на задворках Вселенной, человечество должно себя резко улучшить. Оно должно сделать ровно то, что наш предок сделал с палкой-копалкой. Мы должны резко стать более конкурентоспособными. Один из вариантов — слиться с машиной, но на своих правилах: чтобы не машина определяла порядок действий, хотя в этом тоже очень много логичного и хорошего, на удивление, а мы. Чтобы человек оставался у контроля, его надо сделать более падким на образование и значительно улучшить его возможности.

Если этого не сделать, не улучшить людей, то у нас есть потенциальные проблемы, и они случатся раньше, чем нам кажется. Сейчас главные слова-паразиты в бизнесе — «цифровизация», «автоматизация» и «цифровая трансформация». Они все означают одно: исключение человека из цепочки принятия решений. McKinsey делали прогноз: к 2030 году человечество потеряет около 800 млн рабочих мест. А я думаю, что они консерваторы, и будет больше 1 млрд безработных. Человек может оказаться реально ненужным.

Илон Маск хочет дать нам шанс: пожалуйста, те, кто хочет, будьте лучше. Но слишком много звезд должно лечь, чтобы допустить мысль, что это в принципе может быть неплохо. Любая инновация изначально пугает всех и вся, но тем не менее Маск молодец — он хотя бы пытается. Чипирование человека не ради контроля, а ради расширения возможностей. Когда я слышу о панике, мол, через чипы нами будут управлять, мне смешно. Массовым населением уже десять лет прекрасно управляют и без чипов, через средства массовой информации и тотальную слежку через абсолютно все устройства, подключенные к Сети. Для всего этого чипы не нужны. Чип не может управлять человеком по той же причине, по которой, если вы засунете свой планшет или смартфон в дупло дерева, вы не сможете им управлять. Поэтому бояться стоит много чего, но точно не этого. Маск готов уже пробовать на добровольцах. Я думаю, первые реальные внедрения на людях, которые находятся в состоянии овоща, произойдут в 2025 году.

Если вопрос в том, когда люди смогут купить чипирование и на следующее утро выйти с новыми возможностями, я думаю, это лет 15-20, вряд ли больше. Не надо думать, что это какой-то космический горизонт событий. Другое дело, что, может быть, не все чипы будут сильно интегрированы в нервную систему, возможно, будут некие варианты, которые просто улучшат твои чувства. Ты будешь лучше видеть, слышать, и, может быть, стимуляция нервной системы усилит способность быть в фокусе.

Катя: На фоне пандемии стала популярной теория заговора, связанная с Биллом Гейтсом, — якобы нас ждет массовое чипирование, многие это подхватили. Также есть недоверие к вышкам 5G и другим технологиям. Почему возникает такая реакция?

Евгений Черешнев: Это проблема больше психологическая и социологическая, чем логическая, а ее главный корень — крайне низкий уровень образования у населения планеты. И тут Билл Гейтс меркнет на фоне миллионов людей, которые в XXI веке уверены в том, что Земля плоская. Люди вырывают из контекста какие-то слова и, по сути, лгут, но им так кайфово от того, что есть внимание к ним… Билл Гейтс сделал ровно одну вещь. Несколько лет назад он сказал: «Ребят, следующая проблема для человечества — это не война, это глобальная эпидемия. И если это произойдет, надо подходить к этому инженерно, надо как-то готовиться». И он прав, любой ученый это подтвердит. Он имел в виду ровно это. А почему его обвинили в чипировании? Потому что он в Африке организовал историю с прививками (речь идет о фонде, который финансирует различные медицинские проекты, в том числе разработку вакцины против COVID-19. — BFM.ru). Там в большинстве стран нет никакой инфраструктуры, и надо было быстро определить, делали этому конкретному человеку прививку или нет. И это восприняли как метку дьявола. На мой взгляд, это идиотизм. Люди, которые об этом говорят, реально очень мало читают научной литературы и живут домыслами, а не фактами. С таким же успехом меня через пять лет можно будет обвинить в том, что я предсказываю бионику и чипирование, а значит, я — источник вселенского заговора инопланетян, пытающихся захватить землян, живущих на спокойной плоской планете. Я думаю, Гейтс просто попал под пиар-раздачу, но ему все равно. Чем меньше в социуме интеллекта, тем больше желания свалить все на 5G, пришествие рептилоидов или на чипизацию. Есть люди, которые пытаются искать, думать, объяснять, а есть люди, которые пытаются что-то уничтожить и быстро «решить» проблему.

Во всем, что сейчас происходит, точно виноват не Гейтс. В «Терминаторе» есть классная фраза: «Нет будущего, кроме того, что мы создаем своими руками». Если посмотреть, любая причина для недовольства сейчас — это то, что мы же сами сделали в течение года. Давайте это так называть.

Этот материал доступен в виде подкаста.