Сергей Петров: «Надо смотреть широко на общий бизнес-климат в стране»

Сергей Петров: Это не ко мне вопрос, это вопрос к Delance. Надо понимать, что, несмотря на то, что я основатель, я когда-то все это продал в такой безотзывный траст, он не предполагает моего влияния. Здесь, конечно, трасти, которые принимают решения, будут прислушиваться как к наиболее, может быть, опытному эксперту ко мне, как к знающему бизнес, но могут и не прислушаться. Поэтому лучше спросить компанию, но я полагаю, что сейчас идет сбор заявок, и потом будет принято решение, как только он закончится.

Сергей Петров: Мне известно, что их достаточно неожиданно много, но я не могу комментировать детали, потому что кто-то мне известен, а кто-то нет. Это будет некорректное комментирование.

Сергей Петров: Нет, это около десяти, может быть 12. Как считать. Есть иностранные компании, есть внутренние.

Сергей Петров: Мотивы я могу понять, потому что если бы у меня спросили, это не личный вопрос, но мотивы — это надо смотреть широко на общий бизнес-климат в стране: очень многие компании сейчас задумываются, продолжать бизнес или нет. Лучше спросить мотивы Гуриева (Сергей Гуриев, экономист, проводивший экспертизу по «делу ЮКОСа». — Прим. ред.), это им не возвращается, или еще кого-то. Вот они скажут, вроде бы все хорошо, и солнышко светит, и Москва похорошела, но какой-то следователь может вызвать и сказать: «А вот я считаю так», — и что он там обещал, обыск или арест. Соответственно, у человека нет такой защищенности, как, например, в Европе. Если ты не совершал преступления, ты знаешь это твердо, никто не может тебя привлечь. Конечно, могут попробовать, но твой адвокат любого следователя в такое положение поставит, что ой-ой-ой. И это обеспечивается независимой судебной системой. Еще обеспечивается законодательной системой.

Например, в Австрии до 70% компаний — это все-таки средний и небольшой бизнес. И здесь почти два миллиона человек работают среди восьмимиллионного населения. Представляете, это 158 тысяч частных компаний. Они, конечно, не опираются на газ, на нефть, и поэтому у них во всем истеблишменте находятся люди, которые понимают, что, вообще-то, защита от такого риска — это первое условие инвесторов. Находиться в стране, планировать надолго. Это норма. Любой бизнес должен планировать на много лет вперед. Даже торговый, как у нас называют. На самом деле, это не торговый. Здесь у нас огромное количество инженеров, техников, которые работают, это цеха, это большое количество специалистов производственного плана. Надо сначала купить землю, спроектировать, вложить деньги в постройку, еще полтора года будет это строиться, потом с трудом ждать, при всяких препонах, потом это все надо поставить в бизнес, чтобы он еще и окупался в течение не меньше десяти лет. И вот это все должно быть впереди у любого инвестора, у любого предпринимателя — надежная картинка, что это будет. Вот ее сейчас нет, она уходит, и поэтому, конечно, находиться в стране инвесторам, предпринимателям, которые могут делать бизнес и за границей... В России это будет более выгодно пока, но уже не так. За границей, я понимаю ваш следующий вопрос, почему многие наши остаются и работают.

Сергей Петров: Да. Здесь я не знаю, когда будет сформирован лист, можно будет им задать вопрос, отчего много. Могут быть разные причины и внутри. Во-первых, «Рольф» — это очень хорошая компания, это самая белая, самая эффективная компания, и, естественно, любой покупатель видит хороший апсайд. Почему бы и не купить? Во-вторых, наверное, даже на падающем рынке всегда есть лидеры, которые могут эффективно работать, и не потому, что они случайно нашли какую-то модель, а потому, что коллектив настолько эффективен, что он сам найдет, что нужно делать. Перейти на секонд-хенд, на более дешевую модель — и такие вопросы рассматривали. И все это вместе, вероятно, дает такой эффект.

Сергей Петров: Несмотря на стагнацию рынка, всегда будет кто-то, кто в стагнации, в своем самом стагнирующем бизнесе будет очень хорошо работать. Более того, на лидера обычно, наоборот, выпадает естественное стремление рынка консолидироваться. Вы, например, маленькую компанию имеете, и она в сложном положении, но вам нужно платить гораздо больше сотрудникам, потому что в большой лидирующей компании есть продвижение, молодежь там охотно работает. В маленькой компании нет такого. Значит, нужно это компенсировать, как минимум большими затратами. У вас лучше маркетинговые позиции при переговорах с рекламодателями, с банком, вы получаете большие объемы, большую надежность и меньший процент и так далее. Поэтому на лидера и карта идет, он начинает консолидировать рынок.

Сергей Петров: Я сам рассказываю, как бы я себя вел. Я знаю, что у Delance давно уже стремление найти места, где инвестировать гораздо более безопасно и интересно.

Сергей Петров: Я не знаю, в каком оно состоянии сейчас находится. Оно идет уже шестой месяц. Самое страшное в этом деле, что Анатолия Кайро держат под домашним арестом. Слава богу, под домашним, но это мы уже записываем в плюс, хотя человек ни в чем вообще не виноват. Я помню, как он в апреле в первый раз, когда изымала ФСБ бумаги по этой сделке, удивил меня. Что там вообще искать? Он понятия не имеет о сделке. Там какая-то настолько иезуитская логика — взять и обвинить по статье, которая не для этого создана. Она должна применяться вместе с другими статьями, даже сейчас Минфин, по-моему, пытается ее отменить. И правительство признает, что она вообще нелепая. Даже с этим можно обвинить, только если признать заниженную цену, а это вообще всегда можно спорить — нанять какую-то фирму с Кавказа — почему именно ее, почему не какую-нибудь солидную? — и сказать, что занижена цена. Это вы сегодня купите акции какой-нибудь иностранной компании, а завтра они упадут в цене, и можно возбуждать дело на вас. Понятно, какой это будет бизнес-климат, как люди могут в этой ситуации находиться. Могут, наверное, рассчитывать на какие-то связи, на то, что сегодня град и нужно спрятаться. Но это, конечно, не для нормального бизнеса.

Сергей Петров: Это, конечно, очень сильно облегчает ситуацию. Спасибо за такое успокоительное заявление. Когда набор таких мелкий странностей, это показывает, что силовики все больше вмешиваются со своим мышлением. Вы знаете, я девять лет был в Думе, я помню, буквально на восьмом году я в первый раз сталкиваюсь с тем, как мы принимаем законы такого рода. Чтобы войти в российскую Думу, сначала вы стоите в очереди в Георгиевском переулке, в последнее время особенно унизительно. Стоите, показываете паспорт, стоит фэсэошник, бюро пропусков. Есть такое, есть? Потом идете в три погибели, стоите долго в очереди, потом проходите через контроль, рамки и прочее, получая временный пропуск, и на обратном пути вы его предъявляете. Я помню, как глава района приехал ко мне буквально через месяц после начала работы и потерял свой временный пропуск. Ну потерял, какая проблема? Нет, нельзя выйти. Я хотел его вывести, подошел к охранникам, говорю: «Я депутат, вот ко мне человек пришел, но потерял пропуск». Они сказали, что не могут его выпустить, пусть идет в центральный отдел, там пишет объяснительные. Мне говорят: «Вы видели, как он потерял?» Если сравнить, как я в ту же неделю проходил в британский парламент — мне нужно было поговорить с коллегами-британцами по законопроекту — я просто подошел, на входе четверо полицейских болтают друг с другом, я сказал, что у меня назначена встреча, меня пропустили. Нет ни центрального отдела, ни пропусков. И в этой атмосфере депутаты варятся, принимают решения. Все подчинено какому-то охранительному режиму. Это въедается в кровь, в кожу. И потом принимаются такие законы, которых нигде в мире нет. Что нам предъявляют? Перенести деньги из одного кармана в другой, с одного счета на другой. Но деньги — это валюта, рубль тоже валюта. Такие законы есть. И на них потом спекулирует наша силовая бюрократия.

Сергей Петров: Он возвращался уже в статусе международного чиновника с дипломатической защитой, но в принципе жить все время в надежде, что авось пронесет, человек, который может спокойно получить работу в Париже или Лондоне, конечно, не захочет. Рано или поздно наиболее сильный, наиболее активный человек захочет покинуть страну.