В Греции разбился частный вертолет, на котором основатель Музея русской иконы, предприниматель и меценат Михаил Абрамов летел в аэропорт.

Ему было всего 55 лет. Искусствоведы в один голос сравнивают его с лучшими меценатами XIX века. И беспокоятся о судьбе музея, который финансировал только Абрамов и который по закону должен перейти по наследству его родным.

Михаил Абрамов не то что не искал финансовой выгоды от своих редких собраний икон. Он от нее отказался. Еще на этапе открытия Музея русской иконы в 2006 году он назначил номинальную, низкую цену за вход. Но неожиданно сломался кассовый аппарат. Абрамов посчитал, что это знак. С того дня и до сих пор его музей бесплатный. Руководство не берет деньги ни за вход, ни за экскурсии, ни за лекции с концертами.

Историю с кассовым аппаратом Business FM рассказала искусствовед, ведущий научный специалист Государственного Русского музея Ирина Шалина. Именно она помогала Абрамову собирать его редчайшую коллекцию русских икон и уговорила создать музей.

Ирина Шалина искусствовед, ведущий научный специалист Государственного Русского музея «Я встречала многих частных коллекционеров, очень для многих делала каталоги, но не один из этих коллекционеров, многие из которых намного богаче Михаила Юрьевича, не думал о создании такого открытого и доступного музея. Эта идея для них никогда не казалось возможной и лакомой. Для любого частного коллекционера это не только его интерес, но и вложение средств. Помню очень хорошо этот момент, когда мы сидели на даче у Михаила Юрьевича, он только-только начал собирать иконы (человек он православный). Он хотел построить новую церковь, развесить там свои иконы, водить экскурсии между литургиями. Я ему сказала: «А почему бы вам не сделать новый музей?» Есть Третьяковская галерея, она носит имя его основателя. Человек стал легендой благодаря тому, что создал музей. В тот момент у него загорелись глаза. Человек буквально на глазах перерождался и становился настоящим основателем музея. Человек, который очень открыт к новым идеям, готов вкладывать свои собственные средства в эти идеи. Этот музей должен сохранить имя Михаила Юрьевича».

Михаил Абрамов вкладывал деньги не только в любимые иконы, в музей, его содержание и зарплату сотрудникам. Он финансировал журнал «Русское искусство», научные книги. Не любил твердить, что меценат, а значит, на каждом буклете должно быть его имя. Напротив, во все книги и каталоги с его иконами намеренно ставились название и логотип музея. Который долго — почти 10 лет — завоевывал свою репутацию. Это была битва за каждый экспонат, вспоминают его соратники. Сейчас с маленьким частным музеем на Гончарной улице сотрудничает Третьяковка, о нем пишут международные издания, музей входит в туристические путеводители. Абрамов любил повторять: «У меня поэтому остальные дела так хорошо и идут, потому что есть музей».
На чем угодно мог экономить, только не на этом, говорит бывший сотрудник Музея русской иконы Сергей Брюн.

«Абсолютно гениальный музей. Была мысль посвятить его тому, чтобы с рынка, в том числе с международного рынка, убирать шедевры, действительно шедевры древнерусского искусства, византийского, эфиопского. Это в принципе первый частный музей современной России, который получил международное признание, финансировал его только Михаил Юрьевич. Не важно, какие бы там у нас ни были скачки в экономике, Михаил Юрьевич готов был экономить на чем угодно, на себе, но никогда на музее. И не просто музейное сообщество, не просто семья Михаила Юрьевича, не просто люди, кому выпала огромная честь с ним дружить, его видеть, с ним общаться... России потеряла огромного... Это утрата для всей страны, понимаете? Россия потеряла крупнейшего и бескорыстного своего мецената. В плане прибыли, понимаете, это же не человек олигархических масштабов. Но по тому, что он сделал, по тому, сколько он вложил в культуру, он переплюнул наших многих нефтяных, промышленных и прочих гигантов».

Искусствоведы говорят, что если Абрамову доводилось купить икону, а потом выяснялось, что это похищенный в 1980-х, 1990-х годах экспонат регионального государственного музея, он возвращал икону этому музею. Перед этим реставрировал ее за свои деньги. Его же коллекцию, где есть византийские иконы, иконы царской семьи Романовых, знатоки оценивают в миллионы долларов. Но сейчас, после гибели Абрамова, судьба этой коллекции и музея неясна. По закону частный музей должен перейти родным мецената вместе со всеми экспонатами. Как распорядится этим наследством семья — пока вопрос. У Абрамова остались супруга Светлана, которая, как пишут СМИ, очень поддерживала его увлечение иконами, и двое детей.

Искусствоведы надеются, что музей будет жить. Однако история знает немало случаев, когда редкие коллекции живописи и икон расходились по частям и оседали в домах и квартирах предприимчивых коллекционеров.