Одна из главных новостей сентября — это то, что Минфин США разрешил старым партнерам «Русала» заключать с ним новые контракты. Тем не менее, до окончания действия лицензии Минфина осталось совсем немного, а после этого санкции против «Русала» и других компаний Олега Дерипаски вступят в полную силу. Каково реальное положение в его компаниях?
Антон Табах: Со стороны и по отчетности видно, что кольцо сжалось. При этом то, что говорят про послабления, которые были даны, то это как в Ходже Насреддине «отсрочка — час». Соответственно дамоклов меч санкций все равно висит — вести нормальную деятельность невозможно, и для компании «Русал», у которой 80% — это экспорт, а в случае с ГАЗом существенная часть поставок связана с импортными комплектующими, это нарушает производственный процесс и подвергает большому риску рабочие места. Причем не только в России: например, «Русал» уже начал сокращать производство в Армении.
Недавно была металлургическая конференция в Берлине, где обычно договариваются о контрактах на следующий год, и, как писали американские СМИ, с «Русалом» никто не хотел заключать контракты. Но буквально через день Минфин выпустил очередное разъяснение, которое облегчает взаимодействие с компаниями, которые попали под американские санкции. Так вот оно все-таки облегчает или все остается под большим вопросом?
Антон Табах: Это вопрос дискуссионный: надо смотреть, как это реально будет действовать. Потому что не все, что можно по правилам, будет реализовано самими компаниями. И все равно висит санкционный риск. Проблема не в том, что нужно срочно бежать и помогать, а должна быть некоторая система работы с компаниями, которые оказались в такой ситуации не по своей вине, а для показательной порки в рамках страновых санкций. И то, что такая система отсутствует, и то, что приходится выстраивать политику в зависимости от решений, принимаемых в Вашингтоне или в Брюсселе, это не очень хорошо. Должны быть определенные более формализованные механизмы, чем это есть сейчас, потому что пока самая главная проблема — это неопределенность.
Так механизмов же нет…
Антон Табах: Правильно, поэтому надо их создавать. Многих механизмов не было: в 2008 году не было механизма поддержки крупных компаний. Его буквально за две недели создали, и он прекрасно сработал.
20 сентября США ввели санкции против китайских чиновников за то, что Китай покупал у России вооружения. До этого такого не было. Такой сигнал как расценят партнеры?
Антон Табах: Соединенные Штаты вошли во вкус и выдают санкции по любому поводу, но и они бывают разные. Все почему-то забывают, что Китай с 1989 года живет под санкциями за площадь Тяньаньмэнь, но они практически не оказывают влияния на хозяйственную жизнь и текущую ситуацию. Поэтому сегодняшние санкции носят такой декоративный профилактический характер. А вот ограничения на нормальную хозяйственную деятельность, санкции, которые были введены в отношении «Базэла», «Русала» и ГАЗа, — это реальная проблема. Те санкции, которые, возможно, будут введены после решений, когда министру финансов и госсекретарю США предписали вводить санкции против лиц, входящий в список 290, который был составлен по данным журнала Forbes: тут запрещено пользоваться долларами, иметь транзакции с американскими банками и так далее. Это может оказаться серьезной проблемой для тех структур, которым это важно. И для любой компании, работающей по-крупному с международными поставками и в долларовой среде, это создает серьезные проблемы.
А какая из обещанной государственной помощи уже оказана? Я помню сообщения о том, что внутренний спрос на алюминий вырос.
Антон Табах: Даже если обязать всех носить шапочки из фольги и все делать из алюминия, заменить весь экспорт достаточно сложно. Поэтому у государства есть то, что умеют делать в последний момент, — это рефинансирование международных кредитов при помощи госбанков и исходя из имеющихся ресурсов. Но есть другая проблема: нарушения нормальной хозяйственной деятельности. И здесь возможные варианты: от программ поощрения спроса на продукцию, создания рабочих мест и помощь в переподготовке сотрудников при сокращениях. И еще: вопрос об увязке взаимоотношений с компаниями и государственными интересами. То есть прийти на помощь не только в плане лоббирования, но и прикрывать компанию, потому что, что хорошо для крупных компаний, то должно серьезно учитываться при поддержке экспорта со стороны Российской Федерации.
Вы не упомянули об идее закупки алюминия в госрезерв. В правительстве говорили, что активно к этому готовятся.
Антон Табах: Да, эта идея есть, она достаточно очевидна, но это вопрос о подготовке, а не о конкретных мерах и конкретных объемах. К тому же госрезервы не резиновые, поэтому этот шаг может быть пригоден на краткосрочный период, но после этого надо будет думать, как восстанавливать нормальную хозяйственную деятельность, чтобы на нее минимально повлияли санкции. Важны не конкретные компании: здесь важно иметь определенный пакет мер на случай похожих ситуаций даже без отсрочек и переходных периодов.
Когда только санкции ввели, тогда министр финансов США Стивен Мнучин сказал, что цель этих санкций не конкретные предприятия, не рабочие, а Олег Дерипаска — конкретный гражданин. Чего хотят добиться США, вводя такие санкции?
Антон Табах: Это вопрос пропагандистский, потому что понятно, что когда вы душите компанию, то по акционерам приходится удар, но в первую очередь страдают рабочие и контрагенты. Акционер, безусловно, переживает давление и несет убытки, но с учетом географии и концентрации рабочих мест, удар по этим компаниям — это удар по вполне конкретным рабочим и другим сотрудникам предприятия. Чего хотят добиться? Пока это выглядит как показательная порка для тех представителей крупного бизнеса, которые активно участвуют в программах с российским государством и ведут деятельность в сложившейся экономической системе.
Что будет, если санкции не снимут и все будет идти, как сейчас идет?
Антон Табах: Скорее всего, будет невозможно выполнение даже текущих экспортных поставок, будет прерывание нормальной хозяйственной деятельности по поставкам и закупкам. Скорее всего, будут резкие и массовые сокращения или перевод на сокращенный рабочий день сотрудников предприятий. И под ударом окажутся все: и сотрудники, и меньше налогов будет уплачено в региональные бюджеты. К этому надо готовиться и нужно принимать меры.