Недавнее задержание сына министра внутренних дел Украины Арсена Авакова Александра стало одним из самых громких дел существующего уже более двух лет Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). Оно было создано в 2015 году в рамках программы помощи Украине со стороны Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и задумывалось как независимый от других правительственных, в том числе силовых структур, орган, наделенный, по сути, чрезвычайными полномочиями.

Авакова-младшего обвиняют в хищении примерно полумиллиона долларов при поставке вещмешков для Минобороны Украины. Существуют различные версии, объясняющие задержание. В том числе его связывают с политическим соперничеством президента Порошенко с влиятельным министром. Насколько специальный орган по борьбе с коррупцией способен выполнить свою роль? Об этом — в комментарии Георгия Бовта.

Созданием антикоррупционного органа обуславливалось продолжение финансовой помощи Украине со стороны МВФ и безвизовый режим с ЕС. Хотя антикоррупционная тематика постоянно звучит при обсуждении такой помощи с самого начала существования нынешнего киевского режима, до победы очень далеко.

Вспоминается в этой связи скандальный уход со своего поста пару лет назад бывшего министра экономического развития Айвараса Абромавичуса, до этого гражданина Литвы. Он признал, по сути, свое бессилие против тотальной коррупции в стране.

Нынешнее НАБУ, как говорит его руководитель Артем Сытник, это последний шанс победить коррупцию. В процессе создания этого органа ссылались на иностранный опыт: мол, схожие структуры есть в Израиле, США, во Франции, в Италии и Сингапуре. Однако ни в одной стране такие органы не создавались при столь деятельном участии иностранных держав.

НАБУ можно считать символом внешнего кураторства «молодой украинской демократии». Большинство его сотрудников прошли обучение в США и Великобритании, в том числе на средства, выделенные посольствами этих стран. Британия, например, выделила в прошлом году НАБУ 564 тысячи фунтов «на повышение аналитических возможностей» и создание соответствующей базы данных, хотя это не самая крупная из британских программ помощи Украине. Помогали и США. И хотя руководство НАБУ всячески подчеркивает, что финансирование осуществляется только из госбюджета Украины, в законе о его создании есть оговорка: кроме случаев, предусмотренных международными соглашениями о технической помощи.

Согласуются ли наиболее громкие антикоррупционные расследования с «внешними кураторами»? Например, в случае Авакова-младшего. Возможно, что нет, но в любом случае Порошенко может разводить руками с недоуменным видом, показывая, что он не властен над независимым НАБУ и никоим образом не мог «заказать» сына своего фактически политического конкурента. В этом смысле независимый статус НАБУ удобен со всех точек зрения.

К вопросу об эффективности НАБУ и о том, насколько оно может быть независимым от политических разборок внутри Украины. Недавно глава бюро публично жаловался, что из 86 дел, направленных в суды в этом году, по 26 так и не было начато судопроизводство, в связи с чем Артем Сытник призывает Порошенко выполнить следующую часть согласованного с тем же Западом плана борьбы с коррупцией, а именно сформировать систему специальных антикоррупционных судов, де-факто параллельных действующей на Украине судебной системе, включая Высший антикоррупционный суд. Однако президент медлит с внесением соответствующего законопроекта в Раду. Кстати, программа создания системы антикоррупционных судов отчасти финансируется по линии американского USAID при Госдепартаменте в рамках поддержки судебной реформы.

Видимо, у НАБУ пока не очень получается совсем уж приподняться над украинскими дрязгами. Конечно, даже если системная борьба с коррупцией пока не получается, то можно приветствовать уже сам факт преследования отдельных высокопоставленных коррупционеров — раньше-то они вообще были недосягаемы для правосудия. Однако главный вопрос, конечно, в другом. Сколь целесообразно в случаях, когда политическая система прогнила насквозь и не может без кураторства извне излечиться от коррупции, фактически поступиться суверенитетом, ограничив дееспособность национальной, но гнилой элиты в пользу построения честного государства в будущем? В свое время такое «кураторство» проходили колониальные страны — с сильно переменным успехом. Одним при этом покажется уместным поступиться суверенитетом ради очищения от тотального воровства. Для других это неприемлемо.

Впрочем, дождемся хоть каких-то результатов. Почему-то кажется, что национальные особенности Украины и тут возьмут свое.