Встреча рассчитана на час, то есть, если вычесть время на перевод, всего тридцать минут. Многого в такие рамки не уложишь, но и мало может не показаться. Во всяком случае, по всему миру и над сонмами «диванных», и среди серьезных аналитиков прямо дымится жадное предвкушение, словно перед финалом Уимблдона или чемпионата по футболу. Вспоминают борцовское рукопожатие Трампа, другие — опыт дзюдо за поясом у Путина. Внимание к внешней стороне этой дуэли объясняется просто тем, что по субстантивной части не просматриваются перспективы серьезного прорыва. Как заметил один комментатор, у двух лидеров на редкость разный настрой. Между тем, в повестке много действительно серьезного. Это не только двусторонние отношения, это еще и срочная необходимость если не сотрудничества и координации, то хотя бы коммуникации по глобальным кризисным точкам, прежде всего по Сирии и Северной Корее. Судя по оценкам аналитиков и прессы, ни первого, ни второго практически нет. Хотя это как раз те глобальные болевые точки, где Россия и США могли бы встретиться как в былые, «биполярные» времена — как две мировые сверхдержавы.

Об этих временах в России вспоминают сейчас с ностальгией. Но ностальгия — она и есть ностальгия, память о навечно ушедшем. На прошедших неделю назад «Примаковских чтениях» Сергей Лавров назвал идею о том, что миром могут править две или три супердержавы химерикой. Конечно, это так, но ответственности за судьбы мира с лидеров крупнейших ядерных держав тоже никто не снимал.

Между тем российско-американские отношения никак не улучшились по сравнению с президентством Обамы, когда казалось, что хуже некуда. После встречи министра иностранных дел Лаврова с Трампом наметился было прорыв — предполагалось создать российско-американскую рабочую группу по Сирии. Однако идея оказалась мертворожденной. Наоборот, после американских ракетных ударов по объектам асадовских вооруженных сил аналитики заговорили о сирийском конфликте как о proxy war — войне чужими руками — между Россией и Америкой. Причем с большим риском непредсказуемой, неконтролируемой эскалации, больше, чем когда бы то ни было после Второй мировой войны. Восток Ближний — дело такое.

По мнению бывшего британского посла в России Тони Брентона, настолько опасной кризисной точки мир давно не знал. Достаточно случайности, чтобы случилась катастрофа. Как считает дипломат, за внешними встречами все-таки можно будет разглядеть успех или неуспех. Во-первых, если встреча продлится дольше намеченного, значит, возник серьезный диалог. Во-вторых, если по ее итогам будет создан некий постоянный рабочий орган — значит, диалог был, по крайней мере, результативным, а это уже можно считать успехом. Скоро увидим, какие контуры просматриваются — «химерика» или что-то обнадеживающее.