Министр связи и массовых коммуникаций Николай Никифоров заявил, что «закон Яровой» о хранении данных пользователей интернета и сотовой связи нецелесообразно переносить с 2018 на 2023 год. Так он прокомментировал законопроект, который сейчас рассматривает правительство. По словам Никифорова, министерство поддержало текущую дату вступления закона в силу — 1 июля 2018 года. При этом руководимое им ведомство хочет получить полномочия для постепенного исполнения параметров закона в течение трех-пяти лет. К чему могут привести оживившиеся по мере приближения срока вступления в силу «пакета Яровой» дискуссии?

Сам факт оживления дискуссий вокруг «пакета Яровой», который должен вступить в силу через год, свидетельствуют о том же, о чем говорили многие специалисты отрасли еще в момент его принятия. А именно, что дословное выполнение законов о хранении всех цифровых данных о всех пользователях — всего мобильного и интернет-контента по полгода — не только обойдется в несусветные суммы, которые могут попросту похоронить перспективы развития этого рынка, но и технически пока непонятно, как осуществить. В мире нет прецедентов создания системы тотальной слежки подобного масштаба. Даже в Америке, про которую рассказал свои «страшные рассказы» Эдвард Сноуден, ни о чем подобном речи пока не идет. Мало того, даже доскональное выполнение всего того, что понаписали в законе люди, имеющие отдаленное представление о том, как устроен современный цифровой мир вообще и интернет, в частности, не гарантирует даже символического повышения эффективности в борьбе с терроризмом. Ради чего, собственно, весь этот сыр-бор и нагородили. Ибо опять же, никто в мире еще не доказал на практике, что хранение по полгода всего цифрового трафика хоть как-то увеличивает такую эффективность.

Поэтому многими появление законопроекта о переносе срока введения «законов Яровой» в жизнь с 2018 на 2023 год было воспринято как забрезжившая победа здравого смысла над вязким и технически отсталым мракобесием. Хотя бы потому, что на сегодня никакого технического решения этой проблемы нет. Сумма предполагаемых затрат уходит в заоблачную высь и исчисляется триллионами. По расчетам самого Минсвязи, воплощение «законов Яровой» в жизнь может увеличить тарифы на мобильную связь раза в три-четыре. Самые что ни на есть лояльные правительственные эксперты до сих пор не могут понять, какой именно трафик вообще имеет смысл и технически возможно хранить. Вроде говорили, что хранить весь видеоконтент, а это 80% трафика, не имеет смысла. А вдруг охранители скажут в ответ, что теперь террористы начнут общаться именно с помощью видеоконтента? Как тут быть? Чем парировать сей алармизм? Правительственная комиссия вроде бы законопроект о переносе сроков введения «пакета Яровой» на 2023 год одобрила. Но говорят, ФСБ такой расклад не устроил. Само ведомство по сему поводу развернутой позиции пока не озвучило. Что, может, и, слава Богу. Потому как, если бы оно ее озвучило, то вряд ли кто-нибудь, учитывая деликатный внутриполитический наш контекст, посмел бы возразить. Вот и министр Никифоров вынужден проявлять чудеса словесной эквилибристики. Поскольку он человек официальный и при должности, то не может взять так просто и резануть правду-матку: мол, в «пакете Яровой», с точки зрения технологической и экономической, написан бред сивой кобылы. И поэтому Никифоров говорит о поэтапном внедрении в жизнь не внедряемого, в принципе, и просит дать людям, компетентно разбирающимся в этом вопросе, лет пять, чтобы привести это в удобоваримый вид. К тому же технологии хранения информации развиваются и удешевляются стремительно.

Похоже, дело идет к тому, что верховным арбитром опять будет выступать Владимир Путин, который, между прочим, недавно поставил задачу построить в нашей стране «цифровую экономику». С точки зрения здравого смысла, данная высокая цель не совместима с созданием в стране за несусветные деньги системы тотальной слежки за всем и вся. Тут либо одно, либо другое. Однако, наверняка, найдутся люди, которые постараются убедить президента в том, что «пакет Яровой» — это и есть «цифровая экономика по-русски». И тогда здравому смыслу придется уступить политической целесообразности.