В Северной столице завершился очередной Петербургский международный экономический форум. В выездной студии Business FM побывал предприниматель Рубен Варданян. С ним побеседовал главный редактор радиостанции Илья Копелевич.

У нас в студии Рубен Варданян, легендарная фигура российского рынка, который смотрел все время чуть-чуть вперед. Наверное, сейчас так же, потому что сегодня на форуме очень многие мои собеседники, отвечая на вопросы про экономику, постоянно обращались либо к психологии субъектов, либо вообще подчеркивали, что экономическое будущее лежит в гуманитарной сфере. Это говорит почти каждый, и это для меня новое в разговорах на форуме. А вы уже несколько лет как бросили заниматься финансами как таковыми, хотя, наверное, занимаетесь все равно, но основной фокус вашей деятельности теперь — образование. Значит, вы были правы, вы так думали раньше, и что вы думаете теперь, что дальше?
Рубен Варданян: Я как правильный отличник: если я какой-то урок выучил, я ему дальше пытаюсь следовать. В промышленной стране главное — это концентрация капитала. Ты концентрируешь капиталы, строишь большие заводы, и производственная площадка требует огромной концентрации денег, человеческих ресурсов и всего остального. В XXI веке всегда надо говорить: главный актив не деньги, а человек. Человек без денег, имея 500 долларов, может создать компанию, которая потом будет стоить миллиарды, и это все вообще не требует огромных вложений в инфраструктуру, заводы, трубопроводы и все остального. Но если это так, то автоматически получается, что гуманитарные ценности, образ жизни, философия становятся очень важны, потому что этот главный актив не машина, по крайней мере пока.
Я на секунду возражу. Это, может быть, так, если трубы и электричество уже есть, а вот если их нет, то не вырастет.
Рубен Варданян: Даже если их нет, всегда спрашиваешь, что является самым движущим. Есть известная фраза, что армия движется с той скоростью, с которой движется самый медленный полк, и общество движется точно так же, но при этом надо опираться на тех, кто приносит прорывные изменения. Например, Tesla: все равно в Америке производятся миллионы машин с водителем, бензиновым и газовым двигателями, но ты понимаешь, куда идет тренд. Тренд в одном: 2% людей в мире будут заниматься креативом, процентов 20 будут их обслуживать в том или ином формате и помогать, 80% непонятно чем будут заниматься, потому что их функции будут заменены роботами. И вот это новое общество формируется сейчас как лягушка, сидящая в теплой воде и не замечающая, что потихонечку начинается вариться. Мы приходим к моменту, когда уже становится очевидным для всех, что происходят не просто технологические изменения, а они уже влияют на социальные, гуманитарные, политические — на все сферы деятельности. Посмотрите, реалити-шоу помогло Трампу выиграть выборы. Вся традиционная система самой богатой страны оказалась не готова к тому, что человек, потратив в четыре раза меньше денег, чем Хиллари, выиграл выборы, в принципе не будучи представителем ни одной из партий. Мы находимся в периоде тектонических изменений, и эти тектонические изменения не только технологические, но и социально-психологические. Это разговор о том, что мы уйдем от чистого капитализма, когда главный элемент — это только прибыль, в социально измеряемые виды деятельности, которые будут на стыке между благотворительностью, филантропией, бизнесом, социальным влиянием, бизнес ради не просто бизнеса, очевидно, для сохранения мира как такового.
Вернемся назад на землю. Вам как суперпрофессионалу фондового рынка в прошлом не кажется все равно, что Tesla, Facebook, Snapchat безумно переоценены, и это пузырь, который может лопнуть? Сколько процентов автомобилей Tesla выпускает в Америке? Очень мало, а стоит столько же, сколько Ford.
Рубен Варданян: У нас есть более фундаментальная проблема: вся материально-техническая база мировой экономики — 65 трлн долларов, весь производный рынок — больше триллиона. На самом деле мы имеем...
Сплошной пузырь.
Рубен Варданян: Виртуальный. И поэтому биткоины, вся эта система изменений. Что измеряется чем? На самом деле изменения коснутся не только того, что производится, но как это измеряется. Условно говоря, измеряется это только прибылью или чем-то другим. Мы видим примеры Snapchat, Facebook, что измеряются уже недостаточно. Выяснилось, что GDP, рост ВВП, недостаточен для того, чтобы люди чувствовали себя счастливыми. В Америке рост ВВП, а люди идут и голосуют против той партии, которая обеспечила рост ВВП: потому что я не верю в свое будущее, потому что я знаю, что потеряю свою работу, и меня не волнует, что сегодня вроде бы, кажется, все хорошо. То есть мы видим изменения поведения и оценки того, что хорошо и плохо, во всех сферах, в том числе в сфере того, какой бизнес сколько должен стоить.
Не очень понятно, но, скорее, понятно, что пусть оно стоит так.
Рубен Варданян: Не в этом дело. Просто система измерения изменений...
Изменения стоят дороже, чем то, что существует.
Рубен Варданян: Да. Удачный пример — Amazon, это показывает, что это правда, и тот же Amazon сейчас стал двигателем.
Вы видите признаки роста, появления этой экономики в нашей стране?
Рубен Варданян: Конечно, а куда мы денемся. Прогресс нельзя остановить. Вопрос — какое место мы займем, какую часть будем обеспечивать.
Я имею в виду успешный, не то что мы где-то плетемся. Мы уже десяток лет ждем каких-то результатов от инновационной политики. Она ведь у нас провозглашена государством, но сколько нам ждать, чтобы увидеть ее зримые результаты, будут ли они?
Рубен Варданян: Во-первых, это очень нетипично, что инновациями занимается только государство.
В былое время это было типично. В былое время в государстве и занимались инновациями.
Рубен Варданян: Это была другая модель экономики, инквизиционная модель, когда концентрация ресурсов была в рамках одного института, который мог мобилизовать все и финансовые, и человеческие ресурсы и за счет этого сделать качественный скачок, но это другая модель. Есть четыре модели: эволюционная, революционная, реформационная и инквизиционная. Мы сейчас в эволюционной модели, не в инквизиционной, поэтому их нельзя сравнивать. Модель, которая была во времена Сталина, была инквизиционная. Она дала свой результат, но она требует бесконечного человеческого ресурса. Просто там цена была оплачена тем, что мы сейчас имеем население в России 150 миллионов вместо того, чтобы иметь 350 миллионов. Вот и вся цена, которая была заплачена за счет этого скачка.
А сейчас-то все нормально? Нам надо подождать, и посеянные семена взойдут?
Рубен Варданян: Срок ожидания может быть больше, потому что пять-десять лет для создания такой среды, где все будет расцветать и давать результат, это маленький срок.
Семена, на ваш взгляд, посеяны?
Рубен Варданян: Посеяны. В некоторых местах они дают больше. Например, в Татарстане точно посеяны, в некоторых регионах других России, в некоторых регионах видно, что есть попытки, в том же Ульяновске. Я не все регионы хорошо знаю, но я точно вижу некоторые регионы, где это происходит достаточно активно. В том же Сколково, Томске, Новосибирске, в некоторых точках они видны. Насколько они пробьются через асфальт, как трава, или они еще будут специально прополоты, будут нужны удобрения, которые помогут им вырасти — это два разных вопроса.
Так удобрения вносят. Знаете, как в сельском хозяйстве: удобрений сыпали много, а урожай маленький.
Рубен Варданян: Поэтому вопрос еще правильной эффективности — это очень важный вопрос. Надо понимать, что из десяти созданных компаний девять умирают. Мы даже к этому привыкнуть не можем, что такое вообще может быть. Прокуратура тут же придет и скажет: это точно мошенничество, деньги все увели непонятно куда. А у нас это нормальный процесс, когда из десяти новых компаний, создаваемых в венчурном бизнесе, в инновациях, девять будут неуспешными. Это все психологические изменения. На мой взгляд, мы идем к ситуации, когда эти 2-3% креативных людей будут выбирать, где жить. Хорошая новость, что они могут жить в любой точке, потому что сейчас уже не надо ехать в Силиконовую долину, чтобы быть успешным. Мы видим, как в Европе, Азии появляются центры, где можно создавать очень серьезные компании, не выезжая обязательно в самую развитую страну. Вторая хорошая новость в том, что изоляционизм, который возник и в Америке, и в Англии, привел к тому, что все меньше людей хотят туда уехать. Если мы будем правильно выстраивать политику сохранения своих лучших кадров и привлечения других, у нас есть шанс. Шанс есть всегда. Надо делать очень много усилий, и будет всегда неочевидно, что это получится с первого раза.