Владимир Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному собранию. Основную часть речи он посвятил внутреннему развитию страны — и только в конце перешел к международным отношениям.

«Мы не ищем врагов. Нам нужны друзья», — сказал президент и выразил надежду на сотрудничество с новой администрацией США. Как трактовать обращение главы государства? Своим видением с Business FM поделился политолог Константин Симонов.

Первые полчаса — здравоохранение, образование, культура и история, а в самом начале о единстве при сохранении личных свобод и отсылок к столетию революции как к катастрофе раскола. Можно ли все это считать неким провозглашением новой идеологии?
Константин Симонов: Не думаю, просто перед посланием у президента был выбор: можно было, конечно, подготовить какие-то сенсации на тему смены курса или чего-то еще, а можно было отчитаться о проделанной работе, о том, что все неплохо, но есть отдельные недостатки, и президент явно выбрал второй вариант. Говорить о том, что у нас теперь новая идеология — национальное единство — ну про национальное единство мы говорим постоянно. Я не думаю, что идея единства или российской нации может стать серьезной основой, как вы говорите, идеологии. Я пока ее не вижу, поэтому, честно говоря, я в таком ракурсе это послание бы не рассматривал. Скорее, заявление о единстве нации — это фиксация того, что мы называем посткрымским консенсусом, когда очевидно совершенно, что большинство населения президенту доверяет, он этот момент фиксирует. Кстати обратите внимание, что послание, особенно его первая часть, было не в логике послания, то есть каких-то напутствий, приказов, команд или советов депутатам, а в стиле отчета о проделанной работе: демография растет, атаку внешнюю отбили, народ нам верит, хотя есть проблемы. По сути дела, это тоже показывает, что президент пока фиксирует факт сохранения этого консенсуса, но в ряде сфер нет понимания, что с этим консенсусом делать, например, в экономике, как конвертировать это в устойчивый экономический рост. В этой части зависание пока сохраняется.
Экономическим вопросам была уделена самая большая часть послания: макроэкономическая стабильность — это важно, но нулевые темпы роста на протяжении десятилетий неприемлемы. В этой части что бы вы определили как главное?
Константин Симонов: Вы понимаете прекрасно, что события последних нескольких недель разогрели ожидания перед посланием, о чем мы с вами говорили, и вопрос остается: что должно являться основой новой экономической политики, потому что о том, что у нас есть серьезный кризис в идеях и в их практической реализации, не говорит только ленивый. При этом у нас есть два блока. Один блок в правительстве и Центральном банке сидит и обороняется, а другой блок его атакует, обвиняя в том, что нужно менять, условно говоря, либеральную политику на, условно говоря, активную кейнсианскую политику. Естественно, все вопросы к президенту. Ответ на вопрос, готов ли он сейчас к каким-то радикальным изменениям в экономическом курсе, он дал еще вчера, когда назначили Максима Орешкина министром экономического развития. Ну, все ясно, пока Путин к радикальным изменениям не готов. Но в реальности какой-то четкой экономической повестки, плана действий у кабинета министров нет.
Но, тем не менее, поручение прозвучало все-таки разработать предметный план действий до 2025 года.
Константин Симонов: Поручения разработать новую экономическую стратегию звучат постоянно. И куча людей занимается тем, что пишут эту стратегию, а в реальности переписывают то, что сами написали 20 лет назад. Это касается и Кудрина, и касается Столыпинского клуба, кто только у нас не пишет эти экономические стратегии, а еще раз повторю: даже не пишет, а берет свои пыльные тетрадки и оттуда переписывает, потому что все это мы слышим 20 лет. А в реальности мы понимаем, что ситуация абсолютно новая в экономике, не только у нас, но и в мире. Свежих идей нуль, и пережевывание этой экономической жвачки и тем лагерем, и другим присутствует. В этом плане дефицит идей из послания тоже перетекает.
А по поводу международной повестки — это самая короткая часть — здесь каков месседж, что вы услышали?
Константин Симонов: Тут месседж очень четкий. Я неоднократно говорил, что внешнюю политику Путина ни в коем случае нельзя воспринимать как антизападную, как многие рисуют на Западе — Путин имеет какой-то проект, чуть ли не восстановление СССР, что он идейный противник Запада. Ничего этого нет. Внешняя политика Путина заключается в том, что мы готовы к партнерским отношениям с Западом, но если Запад нас давит, мы отвечаем, то есть мы сдаваться не намерены и не будем, и найдем какие-то варианты и контрдействия. Об этом Путин говорит постоянно и всегда. И в этом году он неоднократно говорил, что США — великая страна, великая держава, единственная в мире сверхдержава, но, по сути дела, Путин зафиксировал: вот мы уже фактически 2,5 года находимся в ситуации жесточайшего давления, мы это давление выдержали, мы теперь готовы к конструктивному разговору с Западом, считая, что этот этап мы преодолели, и меняется власть, он об этом, кстати, и сказал. Меняется в Европе, меняется власть в январе в США, мы готовы к разговору, мы не антизападная страна: если хотите, давайте дружить, если хотите драться, будем драться.