Историческая встреча: 9 августа, то есть ровно через две недели, Владимир Путин примет в Петербурге турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана. До этого последний раз они лично встречались в ноябре прошлого года, когда Путин приезжал в Анталью на саммит «двадцатки».

Как отметил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков, «это будет первая встреча после коллапса известного, который произошел в наших отношениях, и первая после того, как лидерам двух стран удалось перевернуть эту страницу». Поэтому, добавил Песков, «дефицита тем для обсуждения не будет». Относительно места встречи Песков объяснил, что Россия предложила Петербург в качестве одного из вариантов, и «турецкая сторона на это согласилась».

Александр Баунов главный редактор Carnegie.ru «Во-первых, мы видим по скорости, с которой произошло примирение, еще даже до военного переворота, что Путин стоял на низком старте, и, как только получил отмашку в виде письма с извинениями, тут же рванул настолько быстро, что даже государственная медийная машина не успела сориентироваться и несколько дней пребывала в некотором удивлении. Так что очевидно, что он этого хотел давно. Теперь, что важно, после переворота создалась ситуация, когда у нас на крайнем востоке Европы две такие евразийские державы, обиженные на Запад. Часть нитей заговора, по мнению Эрдогана ведут в Америку к Гелену, которого США выдавать не собираются, во-вторых, американско-европейские лидеры чуть-чуть промедлили с поддержкой во время переворота и, в-третьих, они критикуют Эрдогана за то, что происходит после переворота, за те чистки и репрессии, которые начались на следующий день и продолжаются уже неделю. Таким образом, для Путина появился момент, когда Эрдогана можно перетянуть на свою сторону как союзника, а у Эрдогана возникла возможность, встретившись с Путиным, показать, во-первых, что, несмотря на критику со стороны Запада, он не находится в изоляции, не на одном ЕС свет клином сошелся. Он понимает, что Запад будет бояться потерять Турцию и будет проявлять максимально долго, насколько это возможно терпение и сдержанность критики, и будет понижать, насколько это возможно, стандарты, так что для него это, в общем, выигрышная ситуация. И, кроме того, сейчас появилась возможность свалить все происшедшее между странами, собственно, сбитый самолет и последовавший за ним конфликт, на военных, на тех самых военных, которые хотели свергнуть самого Эрдогана. То есть турецкие военные теперь оказываются не врагами России, а общими врагами Путина и Эрдогана, это такая удобная конфигурация. Ну а практически понятно, что может выйти. Во-первых, нам важно заручиться поддержкой Турции в Сирии, у нас вообще-то там конфликтующие проекты. Теперь есть возможность согласовать их каким-то образом. Во-вторых, помните, была такая история с «Турецким потоком», который должен был заменить «Южный». Ну и, в-третьих, возникает некоторая конфигурация, которую Путин всегда приветствовал: развивающиеся страны с растущими экономиками, во всяком случае, так было пять-шесть, может быть, десять лет назад, в середине нулевых, при этом растущие экономики, но страны с консервативными достаточно режимами, и главное, среди ценностного суверенитета. Мы будем развиваться, мы будем частью глобальной экономики, мы будем сохранять какие-то свои особенные ценности и свои особенные суверенитеты — это сближало Россию и Турцию, и эту конфигурацию сейчас можно вернуть».

Почему Эрдоган приезжает в Россию, а не наоборот? Рассуждает политолог, директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко:

Евгений Минченко президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг» «Эрдогану нужнее. У Эрдогана горит кресло, а не у Путина. У нас практически были разорваны отношения по всем направлениям, а теперь по инициативе турецкой стороны эти отношения восстанавливаются. Соответственно, надо определять параметры, а России надо быть осторожней, учитывая тот факт, что режим Эрдогана далеко не стабилен».

О личной встрече главы России и Турции договорились в ходе телефонной беседы 29 июня. Этот разговор состоялся по инициативе России и стал первым после того, как двусторонний диалог на высшем уровне был заморожен.