Главный дом усадьбы Старо-Никольское имеет для властей современного Китая особое значение, ведь именно здесь в 1928 году состоялся VI съезд Китайской коммунистической партии, единственный раз в истории проводившийся за пределами страны. Поэтому правительство КНР арендовало старинный особняк на 49 лет и решило отреставрировать его за свой счет. Теперь в нем разместился филиал Китайского культурного центра. О том, в какой срок были закончены работы и как российские и китайские специалисты пришли к консенсусу по поводу их проведения в интервью BFM.ru рассказал президент Союза реставраторов России Вячеслав Фатин.

Фото: Союз реставраторов России
Восстановление подобного объекта — это всегда глобальный проект. В каком состоянии он находился до реставрации, и на сколько растянулась эта работа?
Вячеслав Фатин: Реставрация прошла достаточно оперативно, порядка полугода заняло непосредственно проектирование работ, то есть, сроки сразу же были поставлены достаточно жесткие. Сюда входило само проектирование, в установленном порядке шли процедуры согласования. А сама работа непосредственно восстановления и реставрации заняла порядка 400 дней. Я бы даже сказал, что это очень стремительные сроки, учитывая то, в каком состоянии находилась усадьба: перекрытий не было, кровли, естественно, не было, ни окон, ничего — стояли только несущие стены. Больше того, там в советское время умудрились надстроить с правой стороны по лишнему этажу, которые пришлось демонтировать. Эта кладка ничего общего с историческим обликом не имела. Грандиозная работа проведена нашими реставраторами. Мы им очень благодарны.
Что сейчас восстановлено на данном этапе и окончательный ли это вариант?
Вячеслав Фатин: Сейчас в усадьбе полностью восстановлено главное здание. Восстановлен бельведер. Усадьба воссоздана на 1928 год. У нас стояла принципиальная задача с заказчиком с китайской стороны: здание должно быть в таком виде, в котором проходил VI съезд Коммунистической партии Китая. Единственный съезд, который проходил за пределами КНР. И вот здесь вот, кстати говоря, была тоже очень интересная задача, потому что достоверно никто не мог определить, как усадьба выглядела в тот период времени. Сотрудники нашего научного отдела провели кропотливую работу и нашли несколько фотографий 1926 и 1934 годов, то есть, до перестройки объекта. В общем-то, это было открытие, а для китайской стороны шок небольшой, когда мы им показали фотографии с первоначальным видом здания. Они у нас сразу же попросили сделать копии, отвезли в Китай, и мы ждали решения. Потому что изначально у них в головах было предположение, что оно было вот именно таким: барачного типа здание, с которым мы начали работать в рамках реставрации.
Но в итоге, как мы видим, они приняли вариант, изображенный на представленных вами фотографиях?
Вячеслав Фатин: Да, они решились. Мы тоже были приятно удивлены тем, что они подошли с пониманием к нашим традициям, к нашим принципиальным подходам в реставрации. Первый наш разговор начался с просьбы снести и запроектировать новое здание, на что, естественно, мы пойти не могли, потому что это все-таки объект культурного наследия, и мы должны сохранять все те элементы, которые дошли до нашего времени. Скажем так, видно было, насколько они были не согласны с этим. Во-первых, это и дороже, во-вторых, заниматься укреплением руин — это долго, но они не сопротивлялись. Они выслушали, посоветовались и сказали «да, хорошо». В дальнейшем, кстати говоря, это нам тоже помогло, потому что в этом руинированном здании мы нашли элементы живописи, элементы декора лепного, то есть то, что потом легло в основу воссоздания интерьеров.
Интерьеры сейчас тоже воссозданы с этими элементами живописи?
Вячеслав Фатин: Интерьеры воссозданы, но в некоторых помещениях это, скорее всего, уже такая типология. Для помещений, где мы не нашли никаких следов, мы сделали достаточно простую лепнину, покрасили стены. Понятно, конечно же, что здесь было что-то другое, специалисту это сразу же бросится в глаза, но для туриста, для обывателя это достаточно симпатично. Но некоторые помещения мы воссоздали уже непосредственно в историческом виде.
Не могли бы вы сказать, а в чем еще были сложности в работе с китайской стороной?
Вячеслав Фатин: Ну, основное, наверное, это все-таки языковой барьер: у нас есть профессиональные термины, и очень тяжело было переводчикам работать, чтобы донести до китайских коллег нашу мысль. Вот здесь, конечно, приходилось по несколько раз переформулировать, чтобы кто-то из руководителей со стороны китайской делегации мог понять, почему наши аргументы важны, и их нужно услышать. В остальном все было с пониманием сделано, хотя у нас достаточно часто были совещания. Мы обсуждали все вплоть до покрасок. Если мы говорили, что это помещение было вот такого красного цвета, то не надо из него делать зеленый, даже если этого очень хочется. После нескольких аргументов и доводов, все-таки, с нами соглашались, и мы продолжали свою работу. Работа была интересная, а опыт достаточно, на мой взгляд, полезный как для нас, так и для них. Для «Китай-Строй», я так понял, это была первая реставрация за пределами Китая.