С начала реформы Российской академии наук (РАН) прошло почти два года. За это время было громкое обсуждение в СМИ, митинги ученых, вмешательство первых лиц государства, наконец, принятый закон и создание федерального агентства научных организаций, сокращенно ФАНО. Ему отведена роль «эффективного менеджера» российской науки. Рассказ о том, что конкретно сейчас не устраивает ученых и как они вместе с ФАНО пытаются поделить бюджет академии, еще впереди. Сначала небольшая психологическая деталь, которая поможет в понимании происходящего. Как академики два года работают вместе с чиновниками, рассказывает вице-президент Российской академии наук Геннадий Месяц.

Геннадий Месяцвице-президент Российской академии наук«Им, конечно, очень трудно вписаться в то, что делается в науке. Наука — это творческий процесс, это то же самое, что руководить писателями, художниками. Они не могут выстроиться в одну линию, которая предусмотрена всеми кодексами и законами, поэтому очень часто возникают недопонимания в отношениях. Когда говорят: «Сдайте кадровый резерв», то, оказывается, кадровым резервом в академии являются бухгалтеры, экономисты, а для нас кадровый резерв — это будущие завлабы».

И вот, спустя два года научные сотрудники, академики и членкоры снова выходят на улицу. Они говорят, что состав РАН в ближайшее время может сократиться в два раза, а есть мнение, что в три и в четыре. Реформа академии, другие инициативы российской власти приводят к тому, что на исследователей и на исследования денег больше не будет. Говорит председатель профсоюза работников РАН Виктор Калинушкин.

Виктор Калинушкинпредседатель профсоюза работников РАН«Я всем говорю: «Извините, коллеги, если перед российской наукой стоит цель перевода нашей экономики на инновационный путь развития, решение проблем импортозамещения и так далее, то нам нужна массовая наука». У нас нет избытка ученых. Мы — на 23-м месте по числу ученых на 10 тысяч людей, занятых в экономике, так что у нас нет никакого избытка. Если мы сократим еще в два-три раза, что ж, тогда откатимся на 70-е место, и ни о каком импортозамещении, переводе российской экономики на высокие технологии не может быть и речи».

За разъяснениями мы обратились к президенту Российской академии наук Владимиру Фортову. В эксклюзивном интервью Business FM глава РАН объяснил, что сейчас идет обсуждение схемы, по которой будет финансироваться фундаментальная российская наука. Есть точка зрения, которую недавно озвучили чиновники: должно быть конкурсное финансирование научных проектов. Перспективные исследования получат 75% денег, остальным ученым — оставшиеся 25% от бюджета РАН. У академиков иное мнение, говорит Владимир Фортов.

Владимир Фортовпрезидент Российской академии наук«Точка зрения не всех, но большинства была такая, что конкурсное финансирование должно составлять определенную часть, но не быть стопроцентно превалирующей, то есть усредненно где-то 20-30% денег может идти по конкурсному финансированию, а остальное должно идти на базовые финансирования. Эта пропорция принята во всем мире. Надо провести анализ эффективности и результативности работы организации и на основании этого принимать уже решение о конкурсном или базовом финансировании».

Чиновники говорят: хватит выделять всем понемногу и большую часть отдать самым перспективным научным проектам. Позиция РАН: фундаментальная наука — вещь непредсказуемая. Перспективное исследование может зайти в тупик, а бесперспективное неожиданно показать результаты и в будущем принести огромные деньги. Нельзя выбирать между Резерфордом и Эдисоном, гениальным отцом ядерной физики и гениальным изобретателем, они оба нужны человечеству. Однако академики согласны, эффективность институтов оценивать нужно. Только должны это делать не чиновники, а сами ученые по своим критериям. Продолжает Владимир Фортов.

Владимир Фортовпрезидент Российской академии наук«Что касается фундаментальных работ, то там на первом месте стоит количество и качество публикаций — в каких журналах (престижных или непрестижных). Там разработана некая схема так называемых индикаторных показаний, где учитывается много чего (количество докторов, кандидатов, внедрений патентов), и составляется средняя картина, которая должна ответить на вопрос: этот институт работает эффективно или неэффективно, он получает научные знания новые или это «перепев старого», то есть это уже отдельный разговор с цифрами и разными параметрами».

Мы в течение недели пытались получить комментарий федерального агентства научных организаций. В ФАНО нам сначала обещали интервью с одним из замов руководителя, но затем отказали, сообщив, что это возможно только после июньских праздников. Поэтому итоги деятельности академии за два года с начала реформ нам озвучили в РАН, на этот раз с цифрами.

Данные прошлого года, кстати, имеют отношение и к системе оценки эффективности институтов. Статистика у вице-президента Российской академии наук Геннадия Месяца.

Геннадий Месяцвице-президент Российской академии наук«По итогам 2014 года, по данным нашего института, можно утверждать, что примерно на 10% количество публикаций стало ниже. Думаю, что в 2015 году будет еще ниже. В майских указах сказано, что наша доля в мировом масштабе должна сохраняться 2,44%, сейчас мы уже снизились до отметки около 2%. Другие показатели: если маленькая зарплата, если приборов нет, отсутствие денег на поездки для участия в международных конференциях — конечно, это сказывается и приводит к снижению».

Впрочем, дело не только в реформах, а в общем состоянии российской фундаментальной науки. Беда пришла и с другой стороны. Согласно майским указам президента, к 2018 году зарплаты российских ученых должны стать в два раза выше среднего жалованья по региону. В академии подсчитали, что нужно 250 миллиардов рублей в год. Но бюджет РАН, а его надо рассматривать отдельно от всех средств, что выделяют на российскую науку, — чуть больше 80 миллиардов, что в три раза меньше, чем нужно, согласно указам. Положение приобретает черты абсурда. Академики готовы попросить пока не повышать им зарплаты, сообщил Business FM председатель профсоюза работников РАН Виктор Калинушкин.

Виктор Калинушкинпредседатель профсоюза работников РАН«Мы вынуждены обратиться, и в ближайшее время будет подготовлено соответствующее обращение к президенту России с описанием создавшейся ситуации и с просьбой скорректировать свой указ о повышении заработной платы ученым в соответствии с нынешними экономическими реалиями, оставив его суть о необходимости увеличения зарплаты, но сняв жесткие сроки его выполнения».

Это один из немногих конкретных шагов. Но справедливости ради, сейчас ученые мало что могут сделать. 6 июня они вновь вышли на митинг. Заодно выступили против внесения в реестр иностранных агентов фонда «Династия», который тратил 300 миллионов рублей в год на поддержку российской науки. Акция состоялась в день рождения «нашего всего» — Александра Сергеевича Пушкина. И открыли митинг ученые ироничной фразой: «Только Пушкин нам поможет». Мы спросили у президента РАН Владимира Фортова, что Академия наук намерена делать и где скрывается выход?

Владимир Фортовпрезидент Российской академии наук«Мы должны добиваться увеличения финансирования. Удельный процент денег, который идет на науку в нашей стране, является удручающе низким — порядка 1% от ВВП. Есть два пути: либо повысить финансирование, либо перераспределить деньги. Обсуждались разные варианты и схемы. Скажем, разделить ученых на тех, кто является элитой, и всех остальных, и элите платить много. Тут была большая дискуссия. Я сторонник того, что надо биться всем (и стране, и Академии наук, и министерству) за увеличение финансирования. Я вам высказал свою точку зрения. У вас своя точка зрения. Я вам продиктовал свое виденье».

Пока академики только осваивают средства РАН в новых условиях. Реформы постепенно внедряются в жизнь. На днях правительство обязало РАН согласовывать с ФАНО планы научных исследований и кандидатуры научных руководителей институтов. Этот пункт изначально не устраивал ученых: такие вещи должны решать они, а не чиновники.

Большие преобразования РАН начинаются именно сейчас. Ученые все еще в ожидании. Поэтому не произошло, пока не произошло того, чего так боялись два года назад: утечки мозгов, массовых отъездов российских исследователей из страны. Куда-нибудь, где знают, что умом, особенно умом эффективного менеджера, науку не понять. В науку можно только верить.