Как сказано в тексте департамента информации и печати МИД России, «некоторым руководителям стран-членов Евросоюза и представителям Брюсселя еще придется научиться уважать свободный выбор и волю народа, о котором в иных контекстах они так любят порассуждать».

В пятницу участники саммита в Риге подписали итоговую декларацию. Украина не получила безвизовый режим, а Белоруссия и Армения до последнего отказывались подписывать итоговый документ. Что раскололо участников рижской встречи? И к чему пришел рижский саммит?

Украина и Грузия увозят из Риги новое обещание — подумать о безвизовом режиме. О том, что европейские границы будут все так же закрыты для украинцев, Порошенко предупредили до начала саммита. На самой встрече украинский лидер заявил, что не расстроен. И одновременно передал в Киев поручение: принять кадровые решения в отношении тех руководителей, которые медлили с выполнением плана действий по либерализации визового режима. Комментирует украинский политолог, глава центра «Третий сектор» Андрей Золотарев.

Андрей Золотаревукраинский политолог, глава центра «Третий сектор»«Произошло то, что должно было произойти. Политика евроинтеграции превратилась в практику ожидания мощных сигналов. Как результат саммита, господин Порошенко получил рижских щелбанов по лбу. Официоз, в принципе, предвидел такой поворот событий. И вел очень серьезную обработку общественного мнения. Поэтому что сделала власть? Попыталась переложить ответственность на своих европейских партнеров — раз и два — найти стрелочников внутри страны».

Единственной страной, которую на саммите представлял не президент, а глава МИД, была Белоруссия. Вместо Риги Лукашенко поехал на Съезд профсоюзов, объяснили в Минске. Тот факт, что с Лукашенко до сих пор не сняли санкции, и ему запрещен въезд в Евросоюз, озвучен не был.

Между тем, европейские дипломаты накануне саммита намекали о готовности встретить белорусского лидера. Отмечали его усилия в минском процессе и даже подготовили документ о сближении ЕС и Белоруссии. Но белорусская делегация зарегистрировалась на саммите самой последней, 20 мая, а Александр Григорьевич остался дома. Почему? Рассуждает доцент кафедры политической теории МГИМО Кирилл Коктыш.

Кирилл Коктышдоцент кафедры политической теории МГИМО«Это был бы символический переход Лукашенко на сторону Запада. Это можно было бы представить, как громадную победу Запада над Россией. Это кстати, могло бы стать на следующем этапе и основанием, с одной стороны, для легитимации грядущих президентских выборов в Белоруссии, а с другой стороны, могло бы стать таким же основанием для раскачивания Белоруссии по украинскому сценарию. Лукашенко не втянулся, интуиция сработала. И я думаю, что опасность остается гипотетической».

Но даже дома Лукашенко не остался в стороне от европейских дел. Он крайне резко отреагировал на итоговую декларацию саммита, куда хотели включить формулировку об «аннексии Крыма». Лукашенко высказался против заочных нападок на Москву, тем более от участников «Восточного партнерства», где Россия не представлена. Документ отказались подписывать и белорусская, и армянская стороны. Назревал скандал. В итоге, в декларации появилась двойственная фраза «ЕС подтверждает позицию по аннексии Крыма. Только ЕС, без «Восточного партнерства». Комментирует директор центра политологических исследований Финансового Университета Павел Салин.

Павел Салиндиректор Центра политологических исследований Финансового университета«Я так понимаю, Лукашенко хочет повторить ситуацию 2010 года, когда он на российские и западные кредиты быстро поднял уровень зарплат населению, на этой волне социального оптимизма переизбрался, а потом все эти лишние доходы изъял через механизм гиперинфляции. Сейчас, я так понимаю, он хочет сделать то же самое. В этот раз Запад ему денег не дает, дает Россия. Сейчас для Лукашенко позиция Москвы важнее позиции Запада. Сейчас он делает крен в сторону России, особенно с учетом того, что для нынешних российских властей проблема Крыма является болевой точкой, и они очень болезненно реагируют на слово «аннексия».

В Москве на итоги саммита отреагировали скорее эмоционально. В российском МИД «Восточное партнерство» назвали заидеологизированным геополитическим проектом. А часть итоговой декларации с формулировкой по Крыму — «неадекватной позицией».