Финансовый мегарегулятор будет создан на базе Центробанка, ему будут переданы полномочия Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР) по контролю и надзору. Как создание мегарегулятора отразится на финансовом рынке России и экономике вообще, рассказал обозревателю Business FM Надежде Грошевой руководитель ФСФР Дмитрий Панкин.

— Появление мегарегулятора — уже вопрос времени.

— Практически все даты определены. Есть дорожная карта, утвержденная председателем правительства, в которой расписаны все действия: кто и что должен делать, в какие сроки. Ведется работа по объединению законодательства, готовятся проект закона, изменения в закон о Центральном банке и связанные с ним законы. Уже прошло первое чтение, закончилось обсуждение поправок. Можно уверенно говорить, что работа будет завершена в июле. Закон будет принят Госдумой и Советом Федерации, подписан президентом и фактически объединение станет реальностью.

— А Вы довольны тем, как идет этот процесс?

— Я доволен организационной стороной процесса объединения: эти меры потенциально могут помочь финансовому рынку решить свои проблемы. Здесь все идет нормально. Доволен ли я тем результатом, который будет достигнут в результате этой работы? На мой взгляд, главное — обеспечить эффективное, надежное регулирование и надзор на финансовом рынке.

Объединением с Центральным Банком, изменением нашей организационной подчиненности эти проблемы не решаются. Это вопросы самой сути изменений регулирования и надзора.

— Выступая в Совете Федерации, Вы сказали, что не должно быть регуляторов первого и второго сорта, обратили внимание на разные условия для работников Центробанка и его будущих сотрудников, которые перейдут из ФСФР. Вас услышали?

— Безусловно. Один из вопросов, которые сейчас обсуждаются, — статус работников бывшей ФСФР в новой структуре Центробанка, их денежное содержание. Какие-то решения приняты. Например, мы уже договорились с новым руководителем Центрального Банка о том, что люди не будут понижены в должностях. Первоначально такие разговоры были.

Дело в том, что в Центральном Банке есть определенный норматив, допустим, в отделе должно быть не менее 12 человек, и соответственно один начальник. У нас другое соотношение: в отделе работает 5-7 человек. Соответственно, у нас в два раза больше начальников отделов, чем должно быть по нормативам Центробанка. У нас в два раза больше заместителей начальников управления, чем должно быть по нормам Центрального Банка. Принято решение, что ничего меняться не будет, людям будут предложены те же должности. Пока еще открыт вопрос по зарплатам, это обсуждается.

— Вероятно, люди, которые работают в ФСФР, чувствуют некоторую напряженность. На рекрутинговых сайтах можно найти резюме сотрудников службы. Насколько критичным будет переход людей в компании? Или Центробанк со своими кадрами справится с регулированием работы и финансовых компаний?

— Наверное, справиться можно. Это наша российская черта: сначала создавать непреодолимые препятствия, а потом их героически преодолевать. Конечно, можно разогнать нынешних сотрудников, набрать людей, может быть из банков, может быть из строительных компаний, обучить их. И, наверное, они тоже смогут через какое-то время регулировать фондовый рынок. Только вот зачем это делать? Зачем создавать себе эти проблемы?
Я думаю, что наша задача — наиболее эффективно использовать существующий потенциал и смотреть, что и как можно улучшить, кого и чему научить, где взять дополнительных сотрудников. На мой взгляд, ни бизнес-сообщество, ни органы власти не думают, что служба работает абсолютно неэффективно, что это сборище лентяев и бездельников, которых надо разогнать. Есть изменения, о них свидетельствует объем работы: количество проверок, выпускаемых инструкций, да и нововведения на рынке есть. Реальные изменения. Я не скажу, что служба работает тотально неэффективно, и необходимо ее полностью разогнать.

— Сейчас Центробанку принадлежит контрольная доля в одном из крупнейших эмитентов — Сбербанке. Получается, что когда мегарегулятор будет создан, Центробанк будет и владеть акциями Сбербанка, и регулировать рынок. Не видите ли Вы в этом конфликта интересов?

— Безусловно, получается очень сложная структура. Вопрос не только в том, что они владеют Сбербанком. В одном флаконе у нас денежно-кредитное регулирование (денежная масса, процентная ставка, валютные курсы), регулирование банков (определение нормативов, требований к ликвидности, к капиталу), здесь же надзор, сюда мы добавляем регулирование и надзор за всей финансовой системой, за страховой системой, защиту прав инвесторов, регистрацию проспектов эмиссии. И, как вы правильно отметили, Центробанк сам является акционером крупнейших участников рынка. А реализуя денежно-кредитную политику, сам участвует в торгах — в валютных и госбумагами. Конечно, это очень сложная структура. Конечно, есть конфликты интересов. Все это надо очень тщательно и грамотно встраивать в новую структуру.

Что касается позиции Центрального Банка как акционера Сбербанка и биржи, на мой взгляд, консенсус уже найден, принято решение, что Центробанк будет постепенно выходить из капитала биржи и Сбербанка. При этом в бирже Центробанку нужно менять свою роль — с акционера на регулятора. Не важно, в общем-то, кто будет акционером биржи. Важно регулировать биржу и устанавливать соответствующие требования и ограничения на ее деятельность.

— В прошлом году в законодательство о финансовом рынке был внесен ряд изменений. Это и центральный депозитарий, и упрощение эмиссии. В этом году тоже обсуждаются законопроекты. Как Вы считаете, поможет ли это улучшить ситуацию на российском фондовом рынке?

— Давайте посмотрим, как торгуются российские акции. Соотношение дохода к цене (P/E) в районе пяти. На других развивающихся рынках — порядка десяти. У развитых стран может быть и 15-16, и 20. Это показывает, как международные рынки оценивают российские бумаги, российские активы. Можем ли мы преодолеть этот разрыв, изменениями инфраструктуры и регулирования? Наверное, нет. Можем ли мы кардинально изменить объем торгуемых бумаг, чтобы приблизиться к уровню монетизации экономики Европы или тем более США и Англии? Наверное, тоже нет. То есть, наверное, нельзя сказать, что мы можем обеспечить прорыв. Это вопросы, прежде всего, общей структуры нашей экономики, ее зависимости от цен на энергоносители, ее сырьевой направленности, инвестиционного климата, работы правоохранительных органов. Но означает ли это, что ничего не надо делать? Конечно, тоже нет. Делать нужно. Нужно приспосабливать инфраструктуру, совершенствовать ее, создавать максимально удобные условия для инвесторов.

— Ну, а лично Вы верите в рост российского фондового рынка?

— Наверное, лучше регуляторов не спрашивать, верите ли вы в то, что курс рубля будет расти, какой будет курс или индекс РТС?

— Или сколько будет стоить «Газпром»…

— Мы приложим все усилия, чтобы российский фондовый рынок рос.

— Не только ФСФР прикладывает усилия. Например, Минфин подготовил законопроект, касающийся развития фондового рынка. В нем есть отдельная часть, посвященная частным инвесторам и их инвестициям в российский фондовый рынок. Это и налоговое стимулирование, и внедрение инвестиционных счетов. Как вы считаете, следует ли популяризировать фондовый рынок? И готов ли фондовый рынок к тому, чтобы принять частных инвесторов?

— Я бы разделил вопрос. Что надо делать? Создать одинаковые налоговые условия для инвестиций на банковском рынке, на фондовом и на рынке недвижимости. Чтобы не было налоговых стимулов вкладывать в покупку квартиры, открыть банковский счет, чтобы налоговые льготы не делали эти виды инвестиций более выгодными, чем инвестиции в фондовый рынок. Эти меры помогут в определенной степени привлечь внимание частных лиц к фондовому рынку.

А вот особых мер по популяризации фондового рынка я бы не предпринимал. Какие-то программы для частных лиц, призывающие вкладывать в ценные бумаги, в акции — это вещь опасная, и лучше этим не заниматься. Лучше говорить об общем повышении уровня даже не финансовой грамотности, а просто грамотности населения. Вот что важно, а остальное придет. Если человек все время ищет халяву, если глубоко в психологии заложено, что нужно найти способ ничего не делать, и получить очень много, тогда не поможет никакое повышение финансовой грамотности.

— Закон об инсайдерской деятельности принят давно, но очень мало громких дел о манипулировании на рынке акций. С какими сложностями сталкивается ФСФР? И когда мы увидим крупные дела против тех, кто манипулирует на рынке акций?

— Реальные дела есть, мы даем информацию, какая нами выполнена работа по расследованию ситуаций на рынке и выявленных фактах манипулирования. И накладываем санкции. Другое дело, что эта работа охватывает не весь рынок и, конечно, случаев манипулирования больше. В чем проблема.

Первое — у нас мало людей и не хватает ресурсов. На расследование каждого случая нужно потратить много времени: выявить всех участников, проследить все цепочки, собрать информацию, сделать запросы. Часто приходится делать запросы в другие страны, другим регуляторам.

Второе — у нас отсутствуют полномочия проводить оперативно-розыскные мероприятия и получать результаты оперативно-розыскной деятельности. Часто связи, взаимоотношения участников рынка можно выявить, только используя оперативно-розыскные методы — прослушку, выявление контактов в Интернете: кто, кому, когда, какую информацию передавал. Без доступа к этим данным нам очень сложно доводить дела до конкретного результата. С органами внутренних дела мы работаем, получаем от них информацию, взаимодействуем. Но нужен более интенсивный обмен информацией, а этому препятствует отсутствие у нас прав на оперативно-розыскную деятельность.

— Будет ли ситуация меняться?

— Мы внесли в правительство предложение наделить службу полномочиями по получению материалов оперативно-розыскной деятельности. Это решение непростое, я понимаю аргументы тех, кто противится тому, чтобы еще одно ведомство получило возможности ОРД. У нас и так много силовых ведомств, которые следят, прослушивают, наблюдают за гражданами, за экономическими агентами. Но, на наш взгляд, это необходимо. Наши предложения рассматриваются, ответа еще нет.

— В декабре прошлого года компания «Финам» лишилась лицензии на доверительное управление, и на рынке ходят слухи о том, что в ФСФР проводится внутреннее расследование в отношении контролеров, которые проверяли компанию. Можете это прокомментировать?

— Никакого внутреннего расследования в ФСФР по сотрудникам, которые проверяли «Финам», нет. Действительно, в прошлом году проводилась проверка «Финама», и мы выдали им предписание. Мы завершаем проверку того, как они выполнили наше предписание. Никакой внутренней проверки по сотрудникам нет.