Министр финансов РФ Алексей Кудрин в интервью Business FM рассказал о проблеме регулирования движения капитала, а также о том, что нужно сделать, чтобы рубль стал резервной валютой.

— Сегодня вы заявили о том, что одной из главных проблем на текущий момент вы видите дисбаланс между экономиками развитых и развивающихся стран. Как способ борьбы, вы призвали бороться с экономическим эгоизмом. Что еще надо сделать, чтобы разрешить эту проблему?

— Одно из главных проявлений кризиса — капитал просто уходит с рынков развивающихся стран, таких как Россия, Бразилия, Мексика. А до кризиса, наоборот, он очень интенсивно приходил как в виде прямых инвестиций, так и в виде портфельных на финансовый рынок. Сейчас он отхлынул, что вызвало падение валют. Такая нестабильность, конечно, беспокоит, в таком масштабе она еще не встречалась. И не только в отношении одной страны, как было у нас в 1998 году, или группы стран во время азиатского кризиса 1997 года. Теперь это затронуло все финансовые рынки, может быть, за исключением Китая. Но это не нормально, не естественно для мирового рынка, для инвестиций, для сохранения торговли, бизнеса.

Что может быть сделано? Регулирование движения капитала, но не прекращение. Ни в коем случае движение капитала нельзя отменить, хотя многие ведущие экономисты из развивающихся рынков сейчас это предлагают сделать. В Бразилии, например, говорят: давайте запретим выход капитала, то есть если он пришел, то обратно уже не выпускать. Невозможно современный рынок строить на таких инструментах, все равно утечет, но по серым схемам. Поэтому страны, будь то США, европейские или развивающиеся рынки, все должны выполнять определенные правила, чтобы капитал не почувствовал себя дискомфортно во время кризиса. Чтобы он понимал, что есть достаточно мер защиты от того, что он потеряет свои ресурсы.

То есть необходимо исполнение определенных макроэкономических показателей. И мы имеем такой пример — Евросоюз. Внутри ЕС, внутри одной валюты уже исполняются строгие правила по бюджетным дефицитам, по торговле, потому что торговля тоже вызывает дисбаланс — экспорт увеличивает валюту, импорт уменьшает ее приток. Поэтому и нужны определенные правила, и их нужно разработать.

— Но у многих стран Евросоюза будет превышение дефицита бюджета, установленного в три процента, и, видимо, потребуется изменение существующих правил?

— Да, дефициты у них будут больше запланированных. Для них критерием являются примерно три процента, а в этом году дефициты дойдут до шести-семи. В следующем году, может быть, даже будет семь-восемь. Но, тем не менее, и эти страны, и США сейчас ставят себе задачу в течение трех или четырех лет вернуться к трехпроцентному дефициту. Наша страна тоже, кстати, ставит себе такую же задачу, потому что иначе получится, что мы живем не по средствам.

Но если говорить только о финансовых рынка, а это более узкая задача, то что считать финансовыми инструментами, которые должны регулироваться? Оказалось, что регулируем банки, какие-то облигации, но целый ряд деривативов, то есть производных ценных бумаг, вообще никем не регулируются. Они возникают спонтанно, это как бы творчество инвестиционных банков, и их никто не регулирует, за ними никто не следит. Это одна из проблем кризиса, что никто не уследил за накапливающимися рисками в отношении отдельных ценных бумаг.

Капитал сегодня приобретает самую невероятную форму, порой он неузнаваем, мимикрирует. Поэтому нужно более строго определить, что такое капитал, что такое финансовый инструмент, какой должен быть регулятор, где он должен быть, что может регулировать национальное законодательство, а что придется регулировать в наднациональных органах. И сегодня прообраз таких наднациональных органов создается. Старый и более известный — МВФ, теперь создан еще один орган, называется Совет по финансовой стабильности. В него вошла и Россия, и все страны «двадцатки». Пока это не юридический институт, а, скорее, клуб, куда собираются все страны, чтобы обсудить и с привлечением экспертов разработать проект документов, объясниться между собой. Это прообраз будущего института, который пока действует на консультативных основах, но потом, возможно, станет юридически утвержденным, и все страны подпишутся под международной конвенцией, которая будет всех обязывать подчиняться общим правилам.

— За какой период времени такие изменения могут произойти в мире?

- Конечно, эти меры по финансовому регулированию не спасут нас от кризиса, в котором мы уже находимся. Поэтому, скорее всего, такие институты будут помогать преодолевать будущие кризисы и регулировать текущие вопросы. По некоторым инструментам и методам регулирования общие правила появятся через два года, а по некоторым — через три-пять. То есть все будет непрерывно совершенствоваться, и новый законченный облик, новая система регулирования, думаю, приобретет не менее чем за пять лет. Возможно даже за десять.

— Сейчас много говорят о том, что под долгом США нет реальных обязательств страны. В этой связи обсуждают возможность возврата к золотому обеспечению различных валют. Насколько вам видится возможность создания золотого резерва для обеспечения рубля, обеспечения доллара, евро и других валют?

— Внешний долг США в виде US трежерис имеет обеспечение, которым является вся экономика США и все ее будущее бесконечное развитие, и все налоги будущих поколений американцев. Поэтому это пока одна из самых сильных мировых экономик, по крайней мере, самая большая — почти 20% мирового ВВП. И все налоги от этой экономики, будущие налоги являются обеспечением американских трежерис. Это пока достаточно солидное обеспечение.

В отношении золотого обеспечения. Пойти на это — значит вернуться лет на сто назад. Это невозможно. В мире валютные курсы, движения валют давно уже не могут быть привязаны ни к какому товару: ни к золоту, ни к платине, ни к палладию, о котором тут на днях кто-то говорил. У нас многие, даже профессора с экономическим образованием и всякими статусами утверждают: нам нужна какая-то энергетическая валюта, мол, у нас есть нефть, рубль будет измеряться в нефти. Или в электроэнергии, или в уране, еще у нас много леса. Это экономический бред! Я смело так могу сказать, потому что эти люди глубоко не знают истории денежного обращения и современной экономики.

— Возможно ли создание какого-то другого обеспечения национальных валют?

— Конечным обеспечением всегда будет являться мощь экономики, ее производительность и налоги страны. Ничего другого, я думаю, мы не придумаем. Даже когда будем говорить о какой-то наднациональной валюте, то все равно должны определенным образом всеми активами государств и будущими налогами обеспечивать ее стабильность, потому что она не должна оторваться от жизни и превратиться в валюту виртуальную или спекулятивную.

В любом случае реальные блага, но не в виде какого-то отдельного товара — это мы давно проехали, а в целом экономическая мощь государств и стабильность, в конечном счете является активом, который обеспечивает валюту. Не в каждый конкретный момент, а в конечном счете. Это еще более серьезная категория, но у нас, к сожалению, специалистов по денежному обращению в стране не так много.

Вот, например, у нас Лужков [Юрий Лужков, мэр Москвы] очень любит рассуждать о том, как правильно тратить деньги. Многие считают, что деньги берутся из бюджетов, но кто-то, более продвинутый, думает, что деньги печатают центральные банки. Последние годы в России мы обсуждали вариант, когда приходит много валюты, Центральный банк ее покупает и в связи с этим печатает деньги. Это еще один из способов увеличения денег. Но ни этот, ни второй, ни третий не являются основным способом появления денег в экономике, как ни странно. Но это уже Лужков, к сожалению, не знает. Не знает этого даже ряд наших стран-соседей, с которыми мы сейчас ведем диалог. Есть такой денежный мультипликатор между наличными деньгами, которые эмитирует Центральный банк и государство, и реальным объемом денег, находящихся в экономике. Если объяснять очень упрощенно, выдается один депозит банку, банк его может передать другому банку в виде кредита, пройдет запись на счетах, тот передаст следующему банку, пройдет запись на счетах и так далее. Сколько раз этот депозит будет друг другу передан, столько будет отражений денег в экономике. Поэтому и происходит их существенное увеличение. Так вот это соотношение между наличными деньгами, которые эмитирует ЦБ и государство, в нашей стране составляет: три единицы эмитируются по сравнению с наличными деньгами. А в других странах, где стабильная финансовая система, десять единиц против одной. Но это уже мало кому известно. К сожалению, у нас не все в этом разбираются, специалистов в стране не так много. И поэтому лучше Лужкову заниматься ремонтом дорог.

— Может ли рубль стать резервной валютой? Через какой период это возможно, и что для этого надо сделать?

— Во-первых, уже главные шаги сделаны, они связаны с конвертируемостью российской валюты с 2006 года. Сейчас мы испытали большие вызовы и шоки в связи с мировым кризисом. Большой отток капитала, девальвация — это всегда уменьшает привлекательность валюты, как и высокая инфляция. Чтобы валюта стала резервной, нужна очень стабильная макроэкономика и платежный баланс, чтобы Россия стала экспортной державой и имела стабильный экспорт, не зависящий от роста или падения цен. Значит, мы должны диверсифицировать наш экспортный потенциал и сделать его очень стабильным. Во-вторых, мы должны иметь очень низкий дефицит бюджета и низкую инфляцию. Тогда все поверят, что на протяжении многих лет российская валюта может быть стабильной, не будет прыгать, девальвировать, тогда к ней потянутся.

После кризиса нам снова придется восстанавливать доверие к рублю. Я думаю, что это еще три-четыре года как минимум. Конечно, для настоящего доверия как к ведущей валюте мира нужно больше, но если все увидят, что политическая и экономическая система страны строится на хороших институтах, которые обеспечивают ее стабильность, то такое доверие рубль получить сможет.

— То есть для того, чтобы рубль стал резервной валютой, в России должны произойти еще большие преобразования — как в правительстве, так и в законодательной базе?

— Конечно.