Аренда от $1000 — и до бесконечности. Что нужно знать, открывая кафе во Вьетнаме

Ксения Сорокина и ее муж Александр работали в компании по дистрибуции медицинского оборудования и в банке, пока не решили начать бизнес в солнечном Вьетнаме. Как им это удалось и с какими особенностями местного менталитета пришлось столкнуться?

Семейная пара Ксения и Александр Сорокины десять лет назад переехали из Москвы в деревню во Вьетнаме, чтобы открыть там кафе. Мечты о легком бизнесе на берегу моря рассеялись сразу же, как только пришлось иметь дело с местными строителями, которые слушали заказчика и делали наоборот, и отсутствием персонала, который умел бы готовить. Тем не менее паре удалось построить и раскрутить кафе, которое сегодня пользуется спросом как среди туристов, так и у местных жителей. Сорокина рассказала BFM.ru, сколько они с мужем вложили в открытие своего кафе, из-за чего их покинули сотрудники в разгар сезона и почему стоит хорошо подумать, перед тем как открывать заведение общепита в туристическом Вьетнаме.

Первый раз мы оказались во Вьетнаме в 2009 году — прилетели на две недели на свадьбу друга, который годом ранее переехал сюда жить со своей девушкой. Туристический поселок Муйне, который и сейчас похож на деревню, а тогда был вообще улицей с тремя ресторанами и несколькими отелями. Страна нам понравилась, и в голове засела идея о том, что переехать и жить там постоянно было бы здорово.

Муйне. Фото: depositphotos.com

Когда отпуск закончился, мы уехали в заснеженную Москву заниматься своими делами. Я была директором компании по дистрибуции медицинского оборудования. Спустя полгода банк, в котором работал муж, закрыл филиалы по всей России. В моей компании дела тоже шли к закату, было понятно, что оставаться там нет смысла. Тогда мы всерьез задумались о переезде.

Мы не планировали уезжать надолго. Решили, что уедем, а там посмотрим. Мы достаточно легкие на подъем ребята — собрали три больших рюкзака и под стенания родственников отправились в «Домодедово».

Первые три месяца во Вьетнаме мы провели в эйфории. Ты выдыхаешь после Москвы и понимаешь, что свободен: вот оно — море, ракушки, дешевый ром. Не нужно вставать по будильнику. Но вскоре мы с мужем стали замечать, что деградируем. Мы привыкли постоянно работать, и нам снова надо было чем-то заниматься. Тогда мы решили открыть свое кафе. У Саши два образования: высшее финансово-экономическое и средне-специальное — повар-кондитер. А я по образованию — специалист по связям с общественностью и переводчик английского языка.

Мы начали искать помещение. Если вьетнамцы видят, что к ним пришел иностранный арендатор, сразу начинают заламывать цены. Они почему-то считают, что у тех, кто приехал сюда открывать бизнес, за спиной мешки денег. Благодаря знакомым нам удалось найти «своего» вьетнамца. По условиям договора мы не можем разглашать цену на аренду, однако могу сказать, что снять в нашем районе помещение площадью, как у нас (около 150 квадратных метров) можно от тысячи долларов — и до бесконечности. Арендованные нами две стены и полкрыши изначально служили магазином, автосервисом и жилым помещением. Там отсутствовали коммуникации, была специфическая разводка электричества и все вытекающие из этого проблемы.

На старте мы проплатили аренду на год вперед, оформили документы, купили все необходимое для кафе и сделали ремонт. В общей сложности мы вложили в бизнес около 30 тысяч долларов. Оборудование закупали в близлежащем городке Фантхьет. Но некоторые вещи привозили из России — например, скалку, погружной блендер, формы для выпечки, кальяны. Все это появилось и здесь, но значительно позже. За электрической духовкой большого объема ездили за 250 километров в Сайгон. Мебель для ресторана частично сделали сами, частично купили и что-то даже нашли.

С английским языком здесь все не так радужно, как в Таиланде, особенно десять лет назад. Помогают общение с местными, актерское мастерство и дружелюбие.

Помещение нам пришлось перестраивать полностью. На это ушло три месяца. Подрядчики во Вьетнаме — это отдельная больная тема. Мы наняли строительную бригаду, состоящую из деревенских парней, под руководством бригадира. Свои пожелания мы рисовали на бумаге и проговаривали через переводчика, но вьетнамцы — специфический народ, гордый и независимый. Они всегда знают лучше, как надо.

Как-то раз мы пришли утром в кафе, а там, несмотря на четко нарисованный план, ровно посередине помещения с пятиметровыми потолками — глухая стена. На наше удивление и возмущение каждый раз был один ответ: «А, ну хорошо. Переделаем». И они переделывали. Но косяков была масса. Двери, прорубленные против законов логики из туалета в кладовую и всего 165 сантиметров в высоту; криво сложенные диваны, да так, что когда заказывали подушки, оказалось, что из четырех угловых диванов нет ни одного с одинаковыми параметрами. Когда пришло время отделки и установки сантехники, мы сами съездили в город, нашли приличный магазин, записали все контакты, выписали артикул, отдали бригадиру. На следующий день обнаружили видавший виды синий унитаз, очевидно, срезанный в соседней школе. На вопрос: «Что это?» ребята на голубом глазу ответили: «Но это же дешевле!».

Формат нашего заведения — гостиная для друзей. Кальяны, настольные игры, библиотека с книгами, диванчики и уютная обстановка. К нам приходят не просто поесть, а провести вечер компанией, покурить кальян, поболтать. Заведение мы назвали Chillout cafe. Сейчас у нас полная посадка, но поначалу гости приходили нерегулярно. Первыми стали подтягиваться так называемые зимовщики — те, кто приезжает сюда пожить на несколько месяцев. Тем, кто собирается делать бизнес во Вьетнаме, нужно быть готовыми к сезонности. Например, летом русских туристов практически нет, а зимой, особенно в новогодние праздники, — на каждом шагу. Зато летом много австралийцев, корейцев, норвежцев. Наших первых постоянных клиентов я помню до сих пор: как звали их детей, какую еду они заказывали.

Первые полтора года мы с Сашей работали вдвоем. Он занимался кухней, а я — всем остальным. Готовили мы все сами, причем до замужества я никогда не готовила, а тут даже поучаствовала в разработке блюд, некоторые из них до сих пор в топе. Наша кухня — это фьюжн, собственное видение того, как должны выглядеть блюда. Например, в пасту «Карбонара» мы добавляем огурцы, потому что с ними вкуснее.

Мы зачем-то открывали кафе в 9 утра (в это время почти никто не приходил), закрывались поздно вечером с последним клиентом, и это был просто непроходимый ад. Я многих моментов того времени вообще не помню, видимо, это какой-то посттравматический синдром. Со временем мы поняли: хватит напрягаться, надо нанимать персонал, чтобы нормально себя чувствовать. Тогда столкнулись со следующей проблемой: квалифицированных поваров в нашей деревне нет.

Нанимать русских и других иностранцев — это особая история. Отличительная черта русского персонала во Вьетнаме в том, что они хотят много денег, но не хотят работать. В России ты можешь тщательно подбирать работника из числа профессионалов. Здесь — выбираешь из тех, что есть. За десять лет я встречала всего нескольких человек, которых бы с радостью наняла. Но, к сожалению, им либо не нужна была работа, либо они были проездом. Кроме этого, иностранным гражданам нужно делать бизнес-визу, платить дополнительные налоги и так далее. Мы наняли двух вьетнамских помощниц на кухню. Саша около полугода пытался научить их работать. Он объяснял им, как варить макароны, чтобы они не превращались в клейстер, почему не надо класть в еду усилитель вкуса — вьетнамцы кладут его во все, они уверены, что так вкуснее. Мы буквально отнимали у них эти банки, но они все равно приносили их из дома. Пельмени у них никогда не получались — они либо делали слишком тонкое тесто и оно рвалось, либо клали очень мало мяса.

У местных есть незыблемая традиция — празднование вьетнамского Нового года. Его отмечают в семье, и у них принято дарить друг другу деньги. Мы не знали, сколько денег надо дарить, и подарили, видимо, мало, потому что после праздников наши помощницы просто не вышли на работу. В разгар сезона мы оказались без персонала на кухне. Пару недель мы готовили сами, сократив количество еды и подавая не все блюда, а только те, для которых можем делать заготовки — пироги, пельмени. Через пару недель мы нашли новый персонал, на этот раз нам повезло: это оказалась смышленая девочка, которая подтянула своих знакомых. Они почти в том же составе работают до сих пор. Сейчас у нас в штате четыре человека. Мы с Сашей по очереди работаем в зале: встречаем и развлекаем гостей, Саша занимается кальянами, я периодически встаю за барную стойку. Правда, последние полтора года я немного отошла от дел после рождения ребенка.

Фото: из личного архива

Когда мы только запускались, Саша объяснил мне, что любой общепит в лучшем случае окупается через полтора года, а первая прибыль появляется где-то через два. Иллюзий на этот счет у нас не было. Мы действительно через полтора года вышли в ноль, а сейчас работаем в плюс. Ярко выраженная прибыль бывает в сезон русского Нового года. Для рекламы заведения мы используем такие площадки, как TripAdvisor, Instagram, «ВКонтакте», Google Maps. В свое время неплохо работал Foursquare.

Вьетнамское законодательство регулярно меняется. Долгое время здесь была возможность жить год, не продлевая визу. А потом взяли и отменили эту историю, и теперь ты должен каждые три месяца выезжать из страны, если у тебя нет ВНЖ. У нас есть временный вид на жительство, который мы получили как инвесторы. Его делают при оформлении компании за дополнительные деньги (пять лет назад это стоило в районе 300 долларов). Оформление фирмы стоило около 650 долларов, плюс небольшие дополнительные расходы. Во Вьетнаме много вариантов оформления компании наподобие наших ООО, ИП. Здесь это зависит от того, какого рода у тебя бизнес и его масштаб.

Каждый год во Вьетнам приезжают люди с горящими глазами и говорят: «Все, я открываю ресторан». На это я отвечаю: «Ребята, купите лучше нас. Наше заведение уже раскручено, все отработано». Открывать ресторан с нуля сейчас, когда конкуренция так велика — это стопроцентный провал. Чаще всего новые заведения отрабатывают сезон и закрываются. У нас возникли мысли о продаже бизнеса после рождения ребенка. Хочется по-другому распределять свое время. Потому что мелкий бизнес в Азии — это полная вовлеченность, ты должен 24 часа в сутки думать только о нем. Мы работаем по шесть дней в неделю в течение десяти лет. И даже единственный выходной зачастую тоже занят — там закупка, тут надо с подрядчиком что-то обсудить, здесь подлатать… Мы задумываемся о бизнесе в какой-то другой сфере, от общепита мы устали.