Юрий Быков: я снимаю свой первый фильм, в котором рождается надежда

Юрий Быков: Хочу сказать, что я благодарен людям, которые смотрят мои фильмы, потому что это позволяет мне работать дальше, сознавать, что я нужен. Я абсолютно понимаю, я же не сумасшедший, что я никакого индустриального значения как режиссер не имею, то есть я не коммерчески успешный режиссер. И я понимаю, что как фигура явление, скорее, смысловое. То есть я чем угодно занимаюсь: рефлексией, попыткой высказаться, исповедью. Но это же ведь не кино в индустриальном смысле, потому что все мои картины очень недорогие, в прокате они ничего не собирали. Большие серьезные специалисты и среди критиков, и в цеху относятся крайне скептически к тому, что я делаю. Знаете, как Джим Керри однажды сказал? «Я хочу, чтобы все были знаменитые, хочу, чтобы все были богатые, чтобы каждый понимал, что это ничего не решает. По-настоящему есть только две важные вещи в жизни человека — это умение любить и получать радость от жизни, причем обыкновенную». У меня с этим пока еще проблемы. Поэтому я считаю, что эта оценка просто огромного количества труда тех людей, которые мне помогали, с которыми я родился, вырос, с которыми я работал. Потому что трудно действительно пацану из Новомичуринска стать вот, как сказать, лауреатом этой номинации. Это действительно путь. Тут дело не только во мне. Я не являюсь медийной фигурой, я не являюсь человеком, которому это органично. И я не кокетничаю, правда, все же прекрасно понимают, что последние полтора-два года меня практически нигде не видно. Понимаете, когда в 2014 году я был на «Кинотавре» и получал приз, по-моему, за сценарий «Дурака», мне тогда было очень плохо, я злоупотреблял алкоголем, потом жестко это все прекратил. Мне даже уже тогда было понятно, что никакие призы и признания, регалии ничего не решают, что основная задача человека — это быть человеком. И я после этого кучу ошибок натворил. Мне, главное, ответить на главные вопросы для себя, а то, что люди так решили, во-первых, это пользователи «Кинопоиска», во-вторых, я думаю, что многие специалисты в цеху и среди критиков с этим вообще категорически не согласятся. Мы сейчас готовимся снимать, 19 числа у меня первая смена, я вот об этом думаю. Я думаю о том, получится ли у меня фильм, в котором у меня впервые будет надежда и для себя самого, и для зрителя, получится у меня измениться или нет. Единственное, что радует, время все расставляет по своим местам. Я знаю своих недоброжелателей, я знаю людей, которые крайне недовольны тем, что я вообще занимаюсь этой профессией, и считают, что я просто не должен ею заниматься. Я рад, что все-таки есть какой-то противовес, который говорит о том, что я, по крайней мере, имею право развиваться в этом направлении, с точки зрения опять же зрителя. Я рад тому, что смыслы, скорее всего, важнее, чем коммерческая составляющая пока еще в широком смысле, рад, что не деньги определяют любовь зрителя. Но что мне это дает карьерно, я не знаю. Наверное, это еще поднимает уровень ответственности. Мне теперь нельзя снять сериал «моя волосатая нога», чтобы просто заработать денег, потому что если то, о чем вы говорите, именно так, то люди будут каждый раз то, что я делаю, воспринимать, как то, за что я всецело как художник отвечаю. Потому что я и «Елки» снимал, сериалы, а теперь оказывается, что я человек, который вынужден каждый шаг обдумывать и понимать, что он снимает то, что будет считываться как авторская работа. Поэтому, с одной стороны, конечно приятно, с другой стороны, мне все-таки 37 лет, а не 20 лет, чтобы прыгать от счастья и закатывать вечеринки, потому что есть гораздо большие проблемы и в жизни, и в самом себе, которые надо решать. Они ни регалиями, ни карьерным ростом, ни признанием не решаются. Сделай, что должен, и будь, что будет. Все.

Юрий Быков: Знаете, опять же это вопрос, вы остаетесь или не остаетесь? Откуда я знаю, останусь я в режиссуре или нет.

Юрий Быков: Вы понимаете, какая штука? Вот всем же хочется жареных новостей — остается он, не остается в кино, будет он снимать, живет он, понимаете, с крокодилом или с люстрой? Я все эти прекрасно вещи понимаю, для СМИ это важно. Для меня гораздо важнее не остаться в профессии или уйти из нее, а для меня важнее мой духовный внутренний рост. Если он будет связан с профессией, я в ней останусь, если мой внутренний голос потребует от меня «Юра, завязывай», я уйду из профессии. Чего я в принципе индустрии дал — да ничего. Сборы — нет, продвинутые технологии — нет, коммерчески успешные какие-то дивиденды — тоже нет. А вдруг, извините меня, я через год-два пойму, что аудитория, с которой мне хочется разговаривать, уже кино не смотрит. Или, например, что мне вообще не нужно кино, а просто можно, не знаю, заниматься литературой или вообще просто заниматься, чем угодно, и встречаться с очень ограниченным количеством людей, вести диалог. Потому что я не снимаю кино для того, чтобы строить режиссерскую карьеру, меня не это интересует уже давно. Если бы я этим занимался в кино, то я бы снимал по 16 проектов в год с самыми медийными звездами и с невероятными гонорарами и бюджетом. Вы посмотрите, что происходит. Вы говорите, «Дурак» — лучшая картина. У «Дурака» сколько было копий — 17? В скольких он кинотеатрах шел — в трех, четырех? В прокате уже по большому счету серьезное кино особо никому не нужно. Снимать его для экрана телевизионного домашнего, а как его монетизировать тогда? Это надо заламывать цены за подписки. Там очень много проблем, я это осознал окончательно. Будет дальше повод для разговора, буду заниматься кино. Не будет, буду заниматься чем-то еще, мне вот так кажется.