Операция «эскарго»: Франция, остановись!

Трагические события под Греноблем в пятницу, главный день мусульманских молитв, а затем и теракты в Тунисе и Кувейте потеснили в новостях другой острый конфликт — бурные протесты, практически беспорядки французских таксистов. Между ними нет очевидной связи

Подробности происшествия в городке Сен-Кантан-Фаллавье на полпути между Лионом и Греноблем еще только поступают. Известно пока, что зверски убит один человек, по сообщениям, это руководитель предприятия Air Products, один ранен. Назван главный подозреваемый — Яссин Сали. На отсеченной голове погибшего обнаружены надписи на арабском. Сообщают, что Сали находился под наблюдением французских спецслужб. В обстоятельствах теракта видны черты, сходные с акциями исламистской группировки «даеш» (известной также как «Исламское государство»). Еще одно привлекло внимание в первых сообщениях: газообрабатывающая фабрика в Сен-Кантане принадлежит американской компании. Возможно, это знали и учитывали те, кто пытался ее взорвать.

И еще одно, это уже предположение. Лион и окружающий регион — это один из центров концентрации французских мусульман. Причем, как я понял, когда некоторое время назад разбирался с исламом в стране, именно там действуют группы, условно скажем, прогрессивных мусульман, ставящих под вопрос те существующие догмы и традиции, которые мешают интеграции и, опять же скажем условно, мирному сосуществованию людей разных религий. Так что, выбор места теракта может объясняться и попыткой нанести удар по такому «реформистскому» движению или пусть даже просто брожению внутри самих мусульман. Пресечь в корне, чтоб даже мысли такой не возникало, развернуть назад. Повторяю, это только предположение...

До пятничных событий все здесь бурлило в связи с «забастовкой» таксистов, прежде всего в Париже. На Périphérique, столичной кольцевой дороге, таксисты устраивали operation escargot — съезжались в колонну, сбрасывали скорость до улитки-эскарго и устраивали пробки на много километров, пока не вмешивалась полиция. В других местах видели, как таксисты бросали с мостов над Перифериком камни, мусорные баки и деревянные панели. Перевертывали машины, жгли покрышки, как на Майдане. Парижский ОМОН вмешался, чтобы остановить конвой таксистов, направлявшийся к площади Этуаль — центральной парижской развязке со знаменитой Триумфальной аркой.

В парижском аэропорту таксисты напали на машину с известной певицей Кортни Лав, разбив ломиками окна и исколошматив корпус. Кортни, судя по сообщениям взяла нелегальное такси через мобильное приложение Uber. В другом месте таксисты жестко избили молодого человека. Он попытался сесть в машину, водитель отказался, сказал «а мы бастуем». «Ну бастуй, бастуй, а я поеду на Юбере!», — бросил парнишка. И поплатился разбитым вдребезги лицом. Пролежал несколько дней, лицевые нервы еще не восстановились... Такая вот забастовочная обыденность!

Что это за Uber, из-за которого такая ярость у таксистов? О нем многие слышали, конечно.. Uber — это американская «мягкая» транспортная компания. Мягкая в том смысле, что оперирует через Интернет и смартфоны. Как и многое завтрашнее, возник он в Сан-Франциско, Калифорния. Соединить через интернет-приложение водителей-леваков и пассажиров, ищущих, кто бы подбросил быстренько, куда надо, придумали Тревис Каланик и Гарретт Кемп. Запрос — через Интернет, оплата — тоже. Сейчас Uber действует в 58 странах и, по оценкам, его доходы к концу этого года составят 19 млрд долларов.

Казалось бы, замечательно! Не прыгать на ветру под холодным дождем, дожидаясь, пока покажется зеленый огонек, а постучать пару раз в айфон — и катись. Но очень быстро возникли вопросы: а правила, страховки, лицензии? А тарифы? А безопасность? А годы, потраченные профессиональными таксистами на изучение своих мест? Где справедливость?

С Uber или борются, или пытаются ограничить или вовсе запретить во многих странах Европы. Во Франции использование UberPop запрещено с января этого года под угрозой штрафа в 15 тысяч евро и лишения водительских прав. Но пользоваться продолжают — слишком уж привлекательно. Сам Uber утверждает, что во Франции у него 400 тысяч пользователей и что шоферам альтернативного такси предписано в обязательном порядке зарегистрироваться в качестве auto-entrepreneur (малый бизнес, вроде кустаря-одиночки с мотором). Это если доходы превысят 7,5 тысячи евро в год.

Таксисты утверждают, что Uber незаконно отбирает у них хлеб, что таксисты-юберовцы ездят без страховки, без профессиональной подготовки, не платят социальные взносы, — то есть подрывают все то, на чем держится современная социально-экономическая модель Франции. Но может, ее и нужно подорвать, если она сковывает, замедляет экономику до улиточных темпов?

О необходимости радикальных реформ в стране говорят давно. «Эскарго» таксистов — это только один из примеров особенностей французской модели, которая приводит в отчаяние реформаторов, но вызывает стойкую поддержку у многих.

По поводу забастовки с ее эксцессами много и яростно спорят. Одни говорят, смотрите — вот он, звериный оскал французского социализма. Кортни Лав заметила: «Да в Багдаде я бы чувствовала себя безопаснее!» Другие также страстно доказывают: право на забастовки, отстаивание своих интересов — важнейшее завоевание трудящихся, его ни за что нельзя отдавать.

Что таксисты в нынешнем споре выиграют, несомненно. Это организованная, мощная сила, которой в коридорах власти просто боятся. Саркози, обещавший реформировать экономику страны на либеральный лад, в 2008 году попытался дерегулировать парижские такси (ими монопольно заправляют две компании), его попытка бесславно и быстро провалилась.

Спорил на днях с одним умным собеседником, скорее левых убеждений, чем правых. Он сказал одну умную вещь: раньше-то рабочие добивались перемен, а сейчас — чтоб перемен не было. Я только было обиделся на эту «умную вещь», а потом задумался, есть ли все-таки неочевидная связь между улиткой исламистов и улиткой таксистов. Или нет?