О горящих полях, сельском хозяйстве и помощи бизнесу — в эксклюзивном интервью Business FM — руководитель рабочей группы Госсовета по малому и среднему предпринимательству, губернатор Тульской области Владимир Груздев
Губернатор Тульской области Владимир Груздев. Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
Как в России планируется поддерживать малый и средний бизнес? Почему в регионах горят поля? Что нужно делать государству для развития сельского хозяйства и отечественного производителя?
На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью Business FM ответил руководитель рабочей группы Госсовета по малому и среднему предпринимательству, губернатор Тульской области Владимир Груздев. С ним беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.
Владимир Сергеевич, вы были новостным хедлайнером на Госсовете по малому бизнесу, но я сейчас хочу начать с другого, что мне показалось даже более интересным и сенсационным в наше трудное время. Это показатели Тульской области за последний год, в частности, 7% прироста промышленного производства. Это хорошая новость, не сочтите за, так сказать, просто комплимент, но тем не менее. Вопрос — а в каких отраслях и формах бизнеса достигается этот рост?
Владимир Груздев: Я пойду несколько дальше. В первом квартале текущего года мы тоже имеем показатель 107,3% роста промышленного производства. Но хотел бы более широко на это посмотреть. Если поглядеть на Тульскую область с 2011 по 2015 год, за неполных четыре года, которые я служу губернатором, могу сказать, что рост регионального валового продукта составил 52%, доходы региона увеличились с 24 млрд рублей до 49,9 млрд рублей по итогам 2014 года, то есть рост в 2,2 раза. А консолидированный бюджет у области, включая муниципальные бюджеты, увеличился с 34 млрд до 63,7 млрд рублей.
Слишком праздничное начало. У нас сейчас все-таки кризис, и рост в 2013-2014 году мы по-разному можем объяснять. Сейчас, на фоне кризиса, что происходит?
Владимир Груздев: Этот вопрос очень интересен, потому что в Тульской области нет ни нефти, ни газа, ни золота, ни металлов. Мы та область, которая исторически всегда прирастала трудом своих жителей.
Вообще-то когда-то там был металл, оттуда российская металлургия зародилась, из Тулы…
Владимир Груздев: Это точно так же, как и везде. Тот же Акинфий Демидов, который был Демидычем, а потом уже стал Демидовым, из Тульской области уехал как раз на Урал, потому что руды в Тульской области были не очень большие и богатые, добывать ее было достаточно сложно. Исторически Тульская область всегда славилась своими трудолюбивыми жителями.
Пряниками, самоварами, ружьем. И все-таки, в условиях кризиса, я вопрос конкретизирую: где производство растет? В оборонном секторе?
Владимир Груздев: Самый большой прирост в сельском хозяйстве. Второе — химия.
Между прочим, это Procter&Gamble.
Владимир Груздев: В том числе, да. Но Procter&Gamble как один из переработчиков. А наибольший рост у нас показывают: компания «Новомосковский Азот» — завод, который входит в группу компаний «ЕвроХим», кроме этого, «Щекиноазот» и, конечно, оборонно-промышленный комплекс. Благодаря тому, что мы четыре года назад очень плотно начали заниматься подготовкой новых производственных мощностей для нашего оборонно-промышленного комплекса, в 2012 году была наконец-то решена задача — был поставлен на вооружение зенитно-ракетный комплекс «Панцирь». Это изделие сегодня пользуется очень большой популярностью.
Так это, получается, удачная конъюнктура, потому что в условиях, особенно кризиса, мы знаем, что наш оборонный бюджет не сокращается, поэтому вы хорошо выглядите. Насчет химии, не знаю, благодаря чему там сохраняется рост, но заслуги губернатора здесь не видно, потому что так условия сложились.
Владимир Груздев: Вы знаете, я никогда не говорил, что это заслуга губернатора. Задача губернатора — создавать комфортные условия для развития всех производств. Если эти производства растут, это лучший показатель комфортности или дискомфорта, который испытывают наши производители. Сегодня у нас эта работа идет. И мы никогда не отделяем власть, в данном случае вместе с жителями, и эта работа для интересов жителей. Если наши промышленные предприятия имеют возможность развиваться, то, конечно, мы развиваемся.
А можно сказать, что вам сейчас повезло?
Владимир Груздев: Что касается конъюнктуры, повезло Амурской области, потому что там было принято решение построить космодром «Восточный» — огромный объем федеральных инвестиций, которые, к сожалению, пока не очень эффективно расходуются. А нам не повезло: мы своим горбом, потом и кровью зарабатываем тот региональный валовой продукт, который сегодня как раз и дает возможность нам стать четвертой экономикой в Центральном федеральном округе и регионом интересным и привлекательным для инвесторов. Поэтому это ежедневный труд, а вопрос везения: везет тому, кто везет.
Рядом с вами — Калужская область — уже признанный лидер по созданию условий для инвесторов. Там индикатором является именно то, что возникают новые производства. Я не утверждаю, что у вас должно быть то же самое. Но то, о чем вы рассказываете сейчас, это благоприятная ситуация в традиционных отраслях и крупном бизнесе.
Владимир Груздев: Нет, это как раз модернизация, которая была произведена этими предприятиями, в том числе за эти годы.
А какие особые условия для этого вы создаете?
Владимир Груздев: Условий очень немного. У нас на региональном уровне утвержден пакет мер поддержки, начиная от льготы по налогу на прибыль (традиционные меры поддержки). Из нетрадиционного, например, мы впервые применили налоговый кредит. Законодательство сегодня это предусматривает, а мы у себя в регионе часть налога на прибыль для одного из предприятий разрешили уплатить через год, фактически как инвестиционный налоговый кредит.
Почему остальные этого не могут сделать?
Владимир Груздев: Сейчас уже пошло. Мы рассматриваем второе предприятие. Мы говорим о том, что такие меры поддержки возможны, особенно в кризисные времена, когда нам нужно поддержать предприятие, чтобы оно не закрылось, чтобы были сохранены рабочие места.
А бюджет чем заполнять? Есть какая-то особая возможность?
Владимир Груздев: Все равно деньги придут.
Они придут потом ведь, деньги потом — это хорошо, но они нужны именно сейчас.
Владимир Груздев: Это годовой, мы считаем. У нас есть рост по доходам, мы неплохо себя чувствуем в целом, я как раз именно поэтому назвал цифры, что за четыре года мы в 2,2 раза увеличили региональные налоговые и неналоговые доходы, поэтому у нас возможность сохранить те предприятия, которые себя чувствуют не очень хорошо, на сегодняшний день есть, и мы будем эти предприятия сохранять.
А занятость растет на фоне этих цифр?
Владимир Груздев: У нас неплохая ситуация с зарегистрированной безработицей, хотя в первом квартале этого года у нас безработица несколько выросла, не существенно, но все-таки подросла. Сейчас идет замедление безработицы. Мы создаем дополнительные рабочие места, каждый год мы создаем более 10 тысяч новых рабочих мест, но при этом часть предприятий закрывается, то есть идет некоторый переток.
Что, в принципе, нормально. До кризиса была очень популярная, в том числе в бизнес-кругах, и поддержанная на самом высоком уровне программа «25 миллионов высокоэффективных рабочих мест» — высокооплачиваемых, соответственно, мест?!
Владимир Груздев: Так и есть — в указах президента — «25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест». Высокопроизводительные рабочие места, в том числе, влекут за собой и высокую оплату.
Если по этому критерию посмотреть?
Владимир Груздев: Мы по этому критерию те задачи, которые у нас есть, выполняем. У нас задача — около 272 тысяч [рабочих мест] создать за этот период, и мы идем в этом направлении. Часть рабочих мест у нас поднимается до этого уровня. По каждой отрасли есть свои показатели. Где-то показатели выработки на одного рабочего, где-то показатели по заработной плате, особенно финансовая сфера считается, бюджетная сфера, поэтому мы эти показатели выполняем.
Сейчас о Госсовете по поддержке малого бизнеса. Вы предложили дать возможность раз в жизни каждому гражданину открыть малое предприятие, которое не платило бы налоги два года, пользовалось бы налоговыми каникулами. Президент со свойственным ему жизненным опытом, скепсисом сказал, что не в том же дело, что все воруют, но просто если закон дает возможность, то и теща, и деверь, и муж, и кто угодно — можно всю жизнь так семейно без налогов жить. Это была заметная часть, а вот дальше мы толком ничего не поняли все-таки об итогах Госсовета. Расскажите?
Владимир Груздев: Я попытаюсь рассказать. Во-первых, хотелось бы сразу поблагодарить все бизнес-объединения, аппарат федерального уполномоченного по правам предпринимателей и региональных уполномоченных, потому что взаимодействие было очень активным. Очень активно средства массовой информации подключались. Интернет-ресурс РБК нам помог провести определенный опрос: мы опросили более 18 тысяч предпринимателей, 350 предложений получили, и если вы посмотрите итоговый документ, итоговый доклад рабочей группы Государственного совета, то это настольная книга, которую вы можете в любой момент взять и начать применять. Вопрос политической воли — когда это нужно делать и нужно ли делать в целом? Почему вообще встал этот вопрос? Когда меня попросили возглавить рабочую группу по мерам поддержки малого и среднего предпринимательства, я честно сказал, что я думал, то есть я не сразу согласился возглавить рабочую группу, потому что понимал, что фактически миссия невыполнима — совместить интересы 85 губернаторов, федерального правительства и предпринимателей очень-очень сложно. Что нам удалось? Доклад поддержан всеми губернаторами, то есть ни один из губернаторов не высказался против этого доклада. И меры поддержки всеми губернаторами поддержаны при определенных условиях. Это вопрос урегулирования межбюджетных отношений и вопрос региональных и муниципальных бюджетов, потому что основные меры поддержки по предпринимателям, которые мы предложили, это меры за счет региона и, соответственно, муниципалитетов. Поэтому мы обратились в правительство. Я считаю, нам необходимо об этом поговорить еще раз — о передаче дополнительных источников для компенсации выпадающих доходов. А на самом деле, это не компенсация выпадающих доходов, это компенсация на стимул для новых малых предприятий. Мы говорим о том, что передать 1% налога на прибыль муниципалитетам, то есть через регион, и четко за ними зафиксировать, для того, чтобы муниципалитеты имели необходимость, чтобы стимулировать развитие малого и среднего бизнеса. Там речь идет о сумме около 100 миллиардов рублей. Почему это необходимо? Потому что, когда мы с вами создаем малое предприятие, это не только вопрос самозанятости человека, который принял решение создать предприятие, это и вопрос снятия социальной напряженности, вопрос формирования совершенно другого — ответственного человека, который не ждет манны с небес, а который принимает решение за себя сам и эти решения реализует. Соответственно, пока мы находимся в дискуссии с Министерством финансов. Сложная ситуация, когда у нас есть и сокращение доходов бюджета, но именно в это время и нужно принимать такие ответственные политические решения.
Оно ведь не принято?
Владимир Груздев: Пока нет, но сегодня все понимают, что его придется принимать. Придет время, когда мы его точно примем. Это один из источников. Второй источник ─ это возможность более четкого регулирования доходов от реализации алкогольной продукции, прежде всего, водки. Есть позитивный опыт в Белгородской и Воронежской областях. Мы считаем, что объемы доходов в целом федерального и регионального бюджетов сегодня от реализации водки — около 150-155 миллиардов рублей в год, не сопоставимы, можно увеличить его до 500-600 миллиардов. Здесь поддержка Минфина есть.
Можно чуть-чуть в эту тему? Мы видели, буквально на днях были опять сообщения о сокращении статистическом продаж водки. Естественно, участники рынка говорят, что ввиду повышения акцизов, не в Москве, а в местах менее обеспеченных, просто растет доля суррогата.
Владимир Груздев: Акцизы повышаются — это федеральное решение.
Одним словом, вытесняется легальная водка нелегальной. Чем больше повышаешь акциз, тем меньше его получаешь.
Владимир Груздев: Смотрите, если по пиву собираемость акциза 100%, а по пиву мы собираем почти 300 миллиардов рублей в год, то по водке в два раза меньше, и объем легальных продаж колеблется, условно говоря, от 40 до 45%, остальное — это нелегальные продажи. Поэтому как раз предложения регионов возможны. Цель простая. Сегодня мы имеем вклад от малого и среднего предпринимателя 21% в национальный валовой продукт. Малайзия — 47%, Япония — 63%. Соответственно, для такой страны, как мы, 21% — это невозможно. Мы все с вами будем сидеть и смотреть, сколько стоит баррель нефти, сколько стоит золото, сколько стоит алюминий, медь. Любимая забава у русских людей — иногда смотреть, сколько стоит баррель нефти, который они в жизни своей никогда и не видели. Поэтому их нужно от этой забавы отучить и спокойно дать людям возможность предпринимать. И основная цель — изменение самой атмосферы. Когда меняется атмосфера, у человека появляется желание что-то создавать и что-то предпринимать. А то, что мы находимся с Минфином в какой-то конструктивной дискуссии, это правильно. У нас задача — прибавлять и умножать, у Минфина — делить и отнимать. Разные задачи, но мы конструктивно дискутируем.
Я уже не помню проценты, но число людей сейчас минимально, которые вообще что-то хотят…
Владимир Груздев: Как раз в этом и есть основная проблема. Если человек не хочет, тогда мы с вами не увидим ни прироста, ни увеличения вклада в валовой национальный продукт. Мы не увидим самого главного — результат. Но есть же еще политический смысл ─ в том, что как раз те люди, которые готовы брать ответственность на себя и отвечать за себя и за членов своей семьи и за тех людей, с кем они стоят вместе у станка, прилавка, занимаясь своим малым делом, это те люди, которые создают устойчивую социально-политическую и социально-экономическую атмосферу в том районе, в том селе, в том городе, где они живут.
Два слова еще про малый бизнес. Вы называли страны — Сингапур, Япония, Малайзия. Там малый бизнес, насколько я представляю, не в процентах, но, тем не менее, как раз занимается инновационным производством. В понимании россиян малый бизнес ─ это торговля. Кстати, это производство формируется вокруг крупных компаний, то есть у нас даже представление об этом малом бизнесе на уровне интеллектуального понимания — совершенно разное.
Владимир Груздев: Смотрите, Siemens — это 62 тысячи малых и средних предприятий. Само предприятие Siemens — это публичная компания, условно говоря, зонтичная структура, которая получает дешевое финансирование, имеет возможность размещать свои акции и облигации на публичных рынках, дает определенные гарантии и, соответственно, размещает заказы у малых и средних предприятий и в рамках кооперации создает продукт. Boeing — более 40 тысяч малых и средних предприятий.
У нас есть компании, которые по этому образцу действуют, которые являются локомотивом для развития?
Владимир Груздев: Пока нет.
Может, с этого и надо начинать?
Владимир Груздев: А мы с этого и начинали. Если вы возьмете доклад, вы увидите — это, в том числе, доступ к государственным и корпоративным закупкам наших государственных корпораций и государственных компаний.
А в этом направлении, в этом русле хоть какие-то позитивные изменения статистически видны или нет?
Владимир Груздев: Видны. Более того, хочу сказать, что там есть уже определенные решения и поручения президента Путина, и мы еще раз обратили на это внимание.
Для медиа нужен какой-то итог, а нет итога, есть мысли.
Владимир Груздев: Во-первых, не мысли, а предложения.
Предложения, но нет итога и нет решения.
Владимир Груздев: Решение за президентом, потому что президент дает перечень поручений, в соответствии с которым правительство и регионы эти поручения будут выполнять.
Если подытожить, что самое важное? Налоговые льготы или все-таки создание устойчивого спроса и защиты этого бизнеса?
Владимир Груздев: Все, что вы сказали, называется одним — изменение атмосферы. Самое важное — то, что мы смогли в целом провести Государственный совет на очень высоком уровне. Он получился таким, что люди четко понимают, что они услышаны. Да, пока не все решения приняты, но, уверен, что мы дорогу только начали. Мы добьемся того, чтобы все решения были приняты. Помните, Карфаген должен быть разрушен?
Это три века продолжалось… Сейчас мы переживаем в стране дым и пожары. В Тульской области, насколько я знаю, эта проблема тоже есть.
Владимир Груздев: К сожалению.
И даже прошлым летом Москва нюхала гарь.
Владимир Груздев: Но не с Тульской области, у нас не было в прошлом году пожаров.
В этом будут?
Владимир Груздев: Мы сделаем все, чтобы справиться с той ситуацией, в которой мы сейчас находимся, хотя мы находимся в сложной ситуации. Могу просто привести пример: за прошедшие несколько дней расчетный объем горючего (месячная норма), который используют наши пожарные, была израсходована. Самые пожароопасные дни — совпавшие с Пасхой — тепло, много людей вышло на природу, много самоподжогов, много шалости детской, и с 12 апреля у нас было 145 выездов. Это действительно очень большая нагрузка. У нас ситуация пока еще достаточно напряженная, мы не завершили все мероприятия, но мы держим ситуацию под контролем.
У вас главная опасность исходит от торфяных участков, или это то же самое что палят траву?
Владимир Груздев: Опасность — горят земли сельхозназначения, которые не используются.
Нам, городским жителям, это очень все трудно понять, такие особенности национального земледелия. Я никогда не видел, чтобы в Европе палили траву, там коровки ходят повсюду и все съедают. А у нас говорят: никак нельзя, обязательно палить нужно.
Владимир Груздев: Ни в коем случае. Это не вопрос, что кто-то таким образом сжигает остатки сена, это вопрос в том, что большой объем земель сельхозназначения не обрабатывается, то есть это земля, которая была выкуплена и не обрабатывается. Только вот в прошлом году мы ввели в эксплуатацию 40 тысяч гектаров, можете себе представить, земель, которые до этого не были в эксплуатации.
Затрудняюсь, потому что 40 тысяч гектаров мне тоже непонятно...
Владимир Груздев: Это огромная цифра, но, поверьте мне, на этот год у нас задача еще больше ─ больше 50 тысяч гектаров ввести земель сельхозназначения, которые не обрабатывались, в сельхозоборот.
А вот как это происходит?
Владимир Груздев: Три источника. Первое, это земля — так называемые нераспределенные паи, то есть мы завершаем эту работу, ставим ее на учет и отдаем нашим сельхозникам либо в аренду, либо выставляем на продажу. Второе, неэффективное управление государственной собственностью. В частности, у нас три сельхозпредприятия, которые принадлежат государству, а общий объем ─ более 22 тысяч гектаров, которые в этом году надеемся ввести полностью в эксплуатацию. Третье направление ─ это недобросовестные собственники. Их большинство: таких земель у нас около 250 тысяч гектаров. Только одна компания «САХО АГРО» имеет 70 тысяч гектаров и землю не обрабатывает. Изъять землю очень и очень не просто.
А есть такие прецеденты, именно изъятие, нецелевое использование?
Владимир Груздев: Да, мы изымали в прошлом году.
Компенсации при этом какие-то выплачиваются или это полностью за счет автора, как говорится?
Владимир Груздев: Все изъятие все равно происходит по решению суда. Если эта земля находилась в аренде, идет расторжение договора аренды без компенсации, если это выкупная стоимость, соответственно, выкупная стоимость по кадастру, то есть если изъятие происходит в интересах государства, то кадастровая стоимость оплачивается. Но все решения принимаются в рамках судебных решений.
А что-нибудь она [компания «САХО АГРО»] обрабатывает? Я так понял, 40 тысяч — это много, 70 тысяч — это почти в два раза больше.
Владимир Груздев: 10 тысяч они сдают, условно говоря, в субаренду нашим фермерам.
То есть это такой латифундист, просто землевладелец, который ничего не делает.
Владимир Груздев: Это такое сельхозпредприятие, которое оказалось в сложной финансовой ситуации, широко шагнуло — взяли много земли и много техники и не справились с финансовой нагрузкой. Соответственно, отдавать-то тоже не хочется — пытаются как-то из этой ситуации выходить. И, конечно, существенно нарушают интересы нас — регионов.
Это интересно.
Владимир Груздев: Село — очень большая перспектива. Хотелось бы, чтобы курс рубля все-таки для наших производителей был пониже. Тогда, когда более понятный устойчивый курс, больше программ импортозамещения реализуется. Хочу сказать, что по селу практически по всем отраслям сельского хозяйства можно на сегодняшний день работать с прибылью.
То есть земли очень много, но земля не обрабатывается.
Владимир Груздев: Нельзя сказать, что ее очень много.
Эти пожары как раз из-за этой необрабатываемой земли.
Владимир Груздев: Да, потому что земля, которая вспахана, она не горит, как вы понимаете.
Там, где коровы съедают траву.
Владимир Груздев: На самом деле, коровы редко пасутся на лугах.
Это у нас почему-то. Из Амстердама выезжаешь, сразу за последним домом они на каждом участке, и ничего не горит.
Владимир Груздев: Но это когда? Это когда уже трава созрела, когда ее можно есть.
А кто инвестор этого сельского хозяйства? Здесь уже общеэкономический вопрос.
Владимир Груздев: Самый устойчивый, что я наблюдаю на примере Тульской области, это небольшие средние предприятия. Это предприятия где-то 100-120 человек работающих. Крестьянские, фермерские хозяйства с выручкой примерно 100-150 миллионов рублей, при это предприятие обслуживает 8-10 тысяч гектаров.
Чтобы освоить заброшенное поле, которые выставили, продали, все равно на это нужны инвестиции. Этот процесс работает?
Владимир Груздев: Работает. Во-первых, есть погектарная поддержка, хотя она небольшая на сегодняшний день ─ около 400 рублей на гектар. Кроме этого есть разные программы субсидирования. По тем отраслям они региональные и федеральные. Мы в прошлом году имели объем совместной программы с федерацией по поддержке только сельхозпроизводителей около 2,2 миллиардов. Мы выбираем те отрасли, которые нам наиболее интересны, там, где у нас еще есть дефицит, и по этим отраслям работаем. Смотрим, в том числе, федеральные программы. Мы стараемся вступить во все федеральные программы, софинансирование всегда идет 50/50.
Это же все государственная часть, но все равно необходима частная.
Владимир Груздев: В прошлом году один из таких фермеров жаловался президенту Путину, что у нас село не поддерживают. Когда мы с ним встретились, фермер Солнцев, уже на тот момент он получил от нас грант безвозвратный — 300 тысяч рублей, 600 тысяч рублей — льготный кредит по ставке 8% годовых. Ему была предоставлена земля, просто не очень у него получилось хозяйствовать, поэтому он, так сказать, грант проел, коров забил, кредит не обслуживал, ну и что сделал? Позвонил президенту, пожаловался, что поддерживают у нас не очень хорошо. Когда я по поручению Владимира Владимировича к нему приехал, он говорит: «Ну да, у меня не получилось, помогите». Вот сейчас мы уже в течение года в ручном режиме в порядке эксперимента его доводим. Вроде бы, получается, посмотрим, какой будет результат.
Вы говорите — 100-120 человек. То есть мы, например, опять же взглядом непосвященным, видим там бурное развитие именно крупных агрохолдингов.
Владимир Груздев: Есть такие.
Я начинаю думать, что, может быть, это и правильно. В России помещичье хозяйство было, но большой помещик имеет ресурсы, в конечном счете.
Владимир Груздев: У нас и крупные предприятия тоже заходят, тот же «Мироторг» у нас активно сейчас подбирает площадки, та же компания «Воловский бройлер».
Они и деньги могут привлечь.
Владимир Груздев: Могут, могут, но они все равно не решают всех проблем, потому что разные степени производства. И в большей степени они идут туда, где более выгодно. Более выгодно там, где вырастил и переработал. Производством зерна в меньшей степени, они больше закупают зерна.
А остались еще кооперативы какие-то на месте колхозов, совхозов?
Владимир Груздев: Почти нет.
То есть это либо фермерские хозяйства, либо крупные агрофирмы, которые заменили колхозы и организовывают производство, нанимают сельских жителей на работу.
Владимир Груздев: Нет, либо средние предприятия, которые не подпадают под понятие крестьянско-фермерского хозяйства, но еще и не крупные предприятия.
В общем, наемные работники там трудятся в основном.
Владимир Груздев: Совершенно верно.
Не фермеры-владельцы, а все-таки наемные работники.
Владимир Груздев: Вот пример, предприятие — выручка 120-130 миллионов рублей, прибыль примерно в год составляет около 40 миллионов рублей, и очень неплохие заработные платы. У меня таких хозяйств, наверное, 70 или 75, и мы эти хозяйства дальше потихонечку развиваем. Но там все равно вопрос упирается в лидера — в человека. Это жизнь, понимаете, — встать в 4 утра. Это образ жизни, понимаете. Когда я прихожу и говорю: «может быть, ты еще возьмешь тысяч 10 гектаров»? Он говорит: «Слушай, это уже другой порядок хозяйствования, мне уже сложно даже чисто физически, потому что это все надо объехать, везде поприсутствовать». Но и крупные агрохолдинги и мелкие крестьянско-фермерские хозяйства, они необходимы.
