Швеция как «социалистическая утопия»: миф или реальность

Западные эксперты пересматривают причины успеха Швеции и ставят под сомнение реальность «социалистической» утопии

Сегодня «шведская модель» вновь становится актуальным примером в экономической дискуссии, в частности, в обсуждении налогов на богатство и дилеммы о госрасходах и экономии. Западные эксперты пересматривают причины успеха Швеции и ставят под сомнение реальность «социалистической» утопии

«Не так давно Швеция могла называть себя мировым лидером кейнсианства в чистом виде, — пишет в статье для Bloomberg экономист Андерс Ослунд, старший научный сотрудник Института международной экономики им. Петерсона (Peterson Institute for International Economics). — Теперь шведы могут легко сформулировать свою позицию в споре между американской и германской концепциями в вопросах наращивания или сокращения госрасходов: Германия права. Северная Европа не сочувствует расточительному югу».

С конца 1960-х до начала 1980-ых в Швеции социал-демократы и их соратники экспериментировали с запредельными ставками налогов на сверхдоходы, чтобы поддерживать неограниченный рост государства благосостояния, интерпретирует суть шведской модели известный экономист Ассар Линдбек.

Швецию до сих пор многие воспринимают как жестко регулируемое социальное государство, но за последние два десятилетия страна изменилась, пишет Ослунд. Масштабы госрасходов сократились — не менее чем на 20% ВВП, налоги снизились, рынки стали более открытыми. Такая же ситуация в других скандинавских странах, а также в Прибалтике и Польше. Но нигде разворот не был таким резким, как в Швеции.

После кейнсианского финансового и монетарного стимулирования в 1970-80-ые годы, обернувшегося инфляцией, девальвациями и замедлением роста, шведы верят в финансовую дисциплину. Высокий уровень госдолга и бюджетный дефицит, особенно в таких масштабах, как в США, их пугает, утверждает Ослунд.

Швеция изменила курс, столкнувшись с разрушительными последствиями такой экономической политики, пишет обозреватель Forbes. История шведского эксперимента заканчивается благополучно. Сегодня Швеция и Германия — самые успешные государства в Европе с правоцентристской властью.

Исторический опыт Швеции приводят в пример многие экономисты при обсуждении вопросов наращивания госрасходов, повышения налогов на богатство и их роли для экономического роста. Сторонники «сверхналога» утверждают, что вырученные таким образом средства можно направлять в «высокодоходные государственные инвестиции».

Критики, разумеется, возражают: вряд ли можно рассчитывать, что ставка, при которой в высшем доходном сегменте с каждого заработанного доллара вам остается лишь 30 центов, никак не повлияет на ваше решение открыть дело, нести предпринимательские риски, наращивать объемы заказов.

В 1970-ые в Швеции максимальная ставка налога на сверхдоходы в сумме превышения установленных шкалой сумм достигала 70%, к 1980-му поднялась до 85%. С 1970-год по 1989 год запредельный рост налогов душил предпринимательскую инициативу, делает вывод Ослунд. При этом масштабы социальных программ стали чрезмерными. Законы часто менялись и стали непрогнозируемыми. Государственная модель соцподдержки включала всевозможные пособия, компенсирующие населению 90% или более потерянных — перечисленных государству — доходов. Госрасходы достигали 60-70% ВВП против 45-50% в остальных странах Европы на тот момент. Тех, кто «живет за счет налогов», было полтора раза больше, чем занятых в частном секторе.

«В старые недобрые времена», пишет Ослунд, централизованные согласования ставок заработной платы между Конфедерацией профсоюзов и Конфедерацией работодателей были важнейшей традицией. В своем стремлении к равенству в распределении доходов Швеция могла поспорить с коммунистическими странами Восточной Европы, отмечает обозреватель Forbes. Но в 1970-ые эта система обернулась инфляцией и забастовками.

Пособия для всех разрушают рабочую этику. Вместо «высокодоходных государственных инвестиций» Швеция нарастила занятость в госсекторе и программы пожизненной соцподдержки, пишет комментатор Forbes. Согласованная зарплата не создавала стимулов к освоению новых навыков и получению высшего образования. Региональные субсидии тормозили переселение из стагнирующих регионов в растущие и развивающиеся. И впоследствии переформатирование модели ограничивалось тем обстоятельством, что значительная часть общества зависима от государства в плане занятости и соцобеспечения.

Экономический подъем был очень вялым в течение двух десятилетий. В 1991-93 году страна пережила серьезный спад на рынке недвижимости и банковский кризис, из-за чего ВВП упал на 6%. В 1993 году госрасходы достигали 71,7% ВВП, дефицит бюджета вырос до 11% ВВП.

Кризис и новое политическое руководство — пришедшее на смену социалистам правительство Карла Бильдта (1991-1994 годы) — изменили курс страны, пишет Ослунд. В 1994 году социал-демократы вновь победили и оставались у власти до 2006 года. Они не стали восстанавливать прежние порядки, а завершили курс бюджетно-налоговой консолидации. В 2006 году правительство Фредрика Райнфельдта и министр финансов Андерс Борг возглавили дальнейшие реформы. Швеция благополучно пережила мировой финансовый кризис в 2008 году, в 2011 году британская The Financial Times назвала Борга лучшим министром финансов Европы.

Теперь зарплаты устанавливаются по-прежнему в коллективном порядке, но не централизованно. Работодатели победили, но реальные зарплаты растут вместе с производительностью, поэтому и работники тоже выигрывают. Профсоюзы, как и везде, теряют численность, деньги и власть, пишет Ослунд. Нынешнее правительство снижает налоги каждый год, были отменены налоги на наследование и дарение. Если до 1990 года максимальная ставка налога на сверхдоходы достигала 90%, то сегодня — 56,5%, и это по-прежнему одно из самых высоких значений в мире, только в Бельгии его уровень выше (59,4%).

Сколько налогов платят шведы

Высокие налоги и развитая система соцобеспечения и сегодня характерны для шведской экономики. Всего в 2011 году шведы уплатили налогов на сумму 1,56 трлн крон (250 млрд долларов). Для сравнения: ВВП страны, по оценкам МВФ, составил в 2011 году 538,2 млрд долларов. По данным исследования Swedbank, из суммы месячного дохода работника 25 тысяч крон ($3810) около 17,2 тысячи крон уплачивается государству в форме прямых и косвенных налогов. Это максимальная статья расходов, составляющая 69% личного бюджета. Семья с двумя детьми с доходом в 55 тысяч крон прямо или косвенно перечисляет государству 38 тысяч крон налогов, подсчитали в Swedbank. Правда, затем большая часть уплаченного возвращается в форме тех или иных социальных привилегий.

Шведские работники, которым при превышении определенной планки заработка приходится с дополнительных доходов уплачивать налоги по ставке более 50%, предпочтут меньше работать — у них есть возможность позволить себе более продолжительный срок в статусе безработных с получением госпособия, в их распоряжении также оплачиваемые отпуска по уходу за ребенком, досрочные пенсии и прочие варианты обыграть систему. В Швеции в среднем месяц в течение года сотрудники проводят на больничных, которые оплачиваются в полном размере — в дополнение к месячному оплачиваемому отпуску, отмечает комментатор Forbes.

Концепция сместилась вправо в направлении свободного рынка

Ослунд пишет, что после многолетнего перерыва летом прошлого года принял участие в очень представительной по количеству участников конференции на тему шведской экономики и был поражен, насколько общая концепция сместилась вправо в направлении свободного рынка. По его словам, примкнули даже социал-демократы, которые теперь «атакуют» правительство с правого фланга, ратуя за улучшение делового климата и, по-видимому, забыв требования о восстановлении социальных пособий.

В одном из недавних исследований независимого британского Института по экономическим вопросам был сделан вывод, что успех Швеции изначально был обусловлен именно преимуществами свободного рынка.

С 1850 по 1950 год рост производительности в Швеции был самым высоким в мире. Великолепные экономические результаты в 1970-м году вывели страну на четвертую строчку самых богатых в блоке ОЭСР. Вековой подъем на базе свободного предпринимательства принес благосостояние. И это трудно доставшееся богатство обеспечивало «подушку», которая помогает сгладить отрицательные эффекты запредельных налоговых ставок и социальных программ. Но к 1995 году Швеция скатилась во второй десяток, и это был самый резкий спад среди экономически благополучных стран.

«Представления о Швеции в духе социалистической утопии очень распространены. Швеция известна благополучием населения, и многие представляют ее как социально-демократическую модель с высокими налогами. Но за этим мифом стоит увязывание явлений скорее параллельных, чем находящихся в причинно-следственной взаимосвязи», — говорит автор исследования Нима Санандаджи.

По мнению Санандаджи, предпосылки будущего успеха — высокая уверенность в обществе и идеология свободного рынка — существовали еще до того, как с конца 1960-х-1970-х стало развиваться «государство благосостояния». Швеция уже тогда занимала хорошие позиции в плане социального равенства, это было государство без существенных социальных проблем и с высокой продолжительностью жизни населения. В 1975 году Швеция занимала четвертое место среди самых богатых индустриализованных стран по ВВП на душу населения, а к 1993 году сместилась на 14 строчку. Санандаджи утверждает, что с начала социал-демократического эксперимента повышением налогов и разрастанием госсектора траектория развития страны шла по нисходящей: Швеция могла бы быть более состоятельной.