«Еще в прошлом году размер теневого флота, который перевозит российскую, иранскую и венесуэльскую нефть, то есть подсанкционную, оценивали примерно в тысячу танкеров. Сейчас встречаются оценки уже больше тысячи 100 танкеров, что работают в этом сером сегменте рынка. На фоне того, что участники ОПЕК+ сокращают объемы производства, и в Венесуэле тоже объемы производства упали по внутренним причинам, что опять вводят санкции против них, возвращают, то часть этих танкеров может оказаться невостребованной. И тогда возникает вопрос, а какие конкретно танкеры целесообразно использовать для перевозки нефти? И те, что попали уже под санкции США, можно предположить, что их использование обходится дороже компаниям на их услуги, потому что там выше риски, страхование и обслуживание этого танкера, стоимость фрахта тоже возрастает, она выше, чем у других танкеров тоже из теневого флота. Может быть частично именно этим можно объяснить, что они менее востребованы и редко используются. То есть в этом плане, кода возникает большая необходимость использования теневого флота, то и они привлекаются, если нет, то обходятся другими, которые все еще не попали под ограничения. Поэтому их будут использовать, их не будут списывать, но по мере необходимости. Опять же потому, что по крайней мере Россия сократила еще дополнительно объемы производства, взяла на себя эти обязательства в рамках ОПЕК+, больше, чем, например, мы экспортировали в прошлом году, поэтому логично, что и количество судов уменьшается. Цель США не прервать экспорт из России, потому что тогда будет дефицит на мировом рынке и цены уйдут вверх. А их цель — это постоянно сохранять высокие издержки при экспорте российской нефти, чтобы скидка на нее была высокой, стоимость перевозки высокой. Поэтому и дальше стоит ожидать, что периодически отдельные танкеры будут попадать под санкции, но это скорее попытки США удержать издержки экспортеров российской нефти».

«Комплекс, о котором идет речь, это газоперерабатывающий завод «Газпрома» в Усть-Луге, он предполагал поставлять туда несколько десятков миллиардов кубов, на этом комплексе газ должен был перерабатываться в плане того, что от метана отделяться пропанобутановая составляющая. В перспективе, возможно, там же можно было построить газохимический завод, где пропанобутановую смесь перерабатывали бы в полиэтилены или пропилены, то есть это такая же концепция, как в Амурской области, где химический комплекс стоит на «Силе Сибири», в Ленинградской области примерно такая же концепция. А дальше очищенный метан должен был поступать в «Северные потоки», и часть метана могла быть направлена на СПГ-завод, который тоже там же «Газпром» предполагал построить, и весь этот газоперерабатывающий комплекс газохимический «Газпром» хотел построить на базе западных технологий, в частности, немецкой компании Linde, но в 2022 году Linde отказалась давать свои технологии, поставлять оборудование, и из-за этого как раз весь спор и возникает, потому что «Газпром» успел заплатить деньги за часть этого оборудования, за технологию, и теперь он пытается эти деньги вернуть. Linde же ссылается на форс-мажор, говорит о том, что они бы исполнили контракт, но введенные против России санкции не дают ей это сделать, потому что ЕС запретил поставку в Россию поставку оборудования, в том числе для подобных газоперерабатывающих отраслей. США тогда еще в марте 2022 года ввели санкции, запрещающие поставку энергетического оборудования, что можно очень широко трактовать, и отдельно ЕС ввел запрет на поставку оборудования и технологий для строительства СПГ-завода. Так как коллективный Запад все больше продвигается к изъятию российских активов, в том числе суверенного долга, то и РФ со своей стороны начинает подобное же движение, то есть в ответ».

«Я бы не стал утверждать, что точно будет действовать либо не будет действовать до 2028 года. Я думаю, что Соединенные Штаты просто оставляют себе возможность корректировать в ручном режиме санкционный режим в отношении российского урана. И в этом плане они учли опыт предыдущих санкций, когда они вводили какие-то ограничения, а это приводило к, например, дефициту на мировом рынке, цены поднимались, и сами Соединенные Штаты страдали, как это было с нефтью, нефтепродуктами. Фактически сейчас они долго анонсировали эти санкции, за этот период компании Соединенных Штатов сделали себе определенные запасы обогащенного урана из России, сейчас они импортировали даже больше, чем обычно. Соответственно, теперь какой-то период они действительно могут выполнять запрет и не покупать сырье в России. Далее Соединенные Штаты выделили порядка 2,8 млрд долларов на то, чтобы развивать производство обогащенного урана у себя и таким образом закрыть свои потребности. Как только будут цены подниматься, как только будет возникать дефицит топлива на АЭС, они будут давать исключения для отдельных партий и отдельных компаний, закупок и прочего. Если «Росатом» оценивает, как они будут распределяться, то это непредсказуемый санкционный режим. Дадут исключение или не дадут исключение, когда, в каких объемах можно будет продать США, сказать будет сложно. Есть риски для «Росатома», Соединенные Штаты — один из крупнейших игроков на мировом рынке атомной электроэнергии, и нас откровенно выдавливают с этого рынка. А другие рынки не факт, что будут такие же маржинальные, как были Соединенные Штаты. Соединенные Штаты четко берут линию на импортозамещение, но вот когда она сработает, непонятно. Недавно рапортовали о том, что они произвели первую партию обогащенного урана, процесс идет. Я думаю, что они этот процесс опять же запустили не сейчас, а еще в 2022 году, когда начали проводить определенный аудит, какие санкции вообще против России можно ввести. Поэтому стоит учитывать, что они уже два года занимаются импортозамещением, поэтому здесь они уже определенных успехов достигли — начали опять сами производить, но объемы производства пока невысоки».

ведущий эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергобезопасности Игорь Юшков «Если европейцы вводят запрет на реэкспорт, на перевалку СПГ в своих портах, то они таким образом решают сразу две задачи. С одной стороны, они вроде как и санкции против российского СПГ ввели и отчитались о том, что продолжают давить на Россию. А с другой стороны, они сделали себе же лучше. Потому что если они бы изначально обсуждали запрет вообще на импорт российского СПГ, тогда они лишили бы себя одного из крупнейших поставщиков. Потому что сейчас Россия занимает второе место по объему поставок в Европу. И если бы европейцы запретили бы российский СПГ, то нужно было бы платить больше, чем готовы платить на азиатских рынках, чтобы СПГ из Катара достался именно им. А когда они вводят запрет на перевалку, они таким образом запирают у себя еще больше российского СПГ. Дело в том, что когда СПГ с Ямала приходит в Европу, он в любом случае отгружается в порт, но только часть газа становится газообразной и идет для потребления в европейских странах. Часть СПГ просто перегружается в другой танкер, и этот уже другой танкер отправляется на азиатские рынки. Потому что с Ямала СПГ в Европу газ доставляют только танкеры арктического класса. Никто другой пройти не может. А таких танкеров арктического класса только 15 штук в мире, и они все были построены по заказу именно под „Ямал-СПГ“ в Южной Корее. И за счет того, что завод работает с превышением проектной мощности, этим газовозам арктического класса нужно как можно быстрее выгрузиться где-то и вернуться за новые партии. А оттуда уже, из Европы, их забирают газовозы не арктического класса и доставляют через Суэцкий канал и так далее на азиатские рынки и в Китай, и в Индию, если там выше цена, чем в Европе. И если европейцы, получается, запрещают перевалку, тогда они все грузы „Ямала-СПГ“ фактически попытаются запереть в своем внутреннем рынке. Наоборот, насытить его еще дополнительно. Поэтому европейцы от этого только выиграют».

«Если европейцы вводят запрет на реэкспорт, на перевалку СПГ в своих портах, то они таким образом решают сразу две задачи. С одной стороны, они вроде как и санкции против российского СПГ ввели и отчитались о том, что продолжают давить на Россию. А с другой стороны, они сделали себе же лучше. Потому что если они бы изначально обсуждали запрет вообще на импорт российского СПГ, тогда они лишили бы себя одного из крупнейших поставщиков. Потому что сейчас Россия занимает второе место по объему поставок в Европу. И если бы европейцы запретили бы российский СПГ, то нужно было бы платить больше, чем готовы платить на азиатских рынках, чтобы СПГ из Катара достался именно им. А когда они вводят запрет на перевалку, они таким образом запирают у себя еще больше российского СПГ. Дело в том, что когда СПГ с Ямала приходит в Европу, он в любом случае отгружается в порт, но только часть газа становится газообразной и идет для потребления в европейских странах. Часть СПГ просто перегружается в другой танкер, и этот, уже другой танкер, отправляется на азиатские рынки. Потому что с Ямала СПГ в Европу газ доставляют только танкеры арктического класса. Никто другой пройти не может. А таких танкеров арктического класса только 15 штук в мире, и они все были построены по заказу именно под «Ямал-СПГ» в Южной Корее. И за счет того, что завод работает с превышением проектной мощности, этим газовозам арктического класса нужно как можно быстрее выгрузиться где-то и вернуться за новые партии. А оттуда уже, из Европы, их забирают газовозы не арктического класса и доставляют через Суэцкий канал и так далее на азиатские рынки и в Китай, и в Индию, если там выше цена, чем в Европе. И если европейцы, получается, запрещают перевалку, тогда они все грузы «Ямала-СПГ» фактически попытаются запереть в своем внутреннем рынке. Наоборот, насытить его еще дополнительно. Поэтому европейцы от этого только выиграют».